— Дословно не воспроизведу. Но я ругался. Обзывал Павла.
— И угрожали.
— Нет, это вряд ли…
Святозар снова открыл свою сумочку. Достал распечатку. Перебрал листы, нашел строчку, которую хотел зачитать:
— Желаю тебе гореть в аду!
— Разве это угроза? — Он открыто посмотрел в глаза парню. Знал, его чистый взгляд действует обезоруживающе. Впрочем, у Макса вообще было очень располагающее лицо.
— Ладно, пожелание… Гореть в аду.
— Я психанул и отправил Павлу это гневное письмо. О чем сожалею.
— Чем он вас так разозлил?
— Он хотел подменить куклу. И так называемый эксперт ему в этом помогал.
— Имя можете назвать?
— Дмитрий Иосифович. Фамилия — Коцман.
— Я слышал об Иосифе Абрамовиче Коцмане. Он известный реставратор.
— Да-да-да. О нем ходят легенды. Лично я с ним не встречался, но, слышал, он творит чудеса. Берет за свои труды очень много, но клиентов недовольными не оставляет. Не просто чинит игрушки, а вдыхает в них новую жизнь. Сын, увы, пошел не в него. Как я понял, Дмитрий пытался освоить ремесло, стать достойным преемником, но на детях гениев природа отдыхает. И он, пользуясь именем, стал мошенником.
— Это серьезное обвинение, — заметил Святозар и налил себе чаю.
— О нем ходят дурные слухи среди коллекционеров. Я ознакомился с ними только после нашей встречи. Тогда-то и отправил гневное послание Иванову.
— Но почему вы стали наводить справки?
— Мне показалось (не пойман — не вор), что Дмитрий с Павлом пытаются подменить мою Лиззи. Вы, естественно, не в курсе, но подделок и на нашем рынке превеликое множество. На глазок не всегда определишь, какая кукла перед тобой — антикварная или ее точная копия.
— Да, я слышал об этом. Родная сестра моего отца тоже увлекается коллекционированием кукол.
— Как интересно. Я могу ее знать. Как ее имя?
— Надежда Ивановна.
— Фамилия?
— Гаранина. Она не была замужем. Ее только пупсы интересуют. И лишь те, которых она находит на блошиных рынках. От нее я услышал о Коцмане-старшем. Именно он тетке реставрирует пупсов. Так вы ее знаете? — Максим покачал головой. — Тогда вернемся к истории с несостоявшейся подменой. Расскажите ее в деталях.
— Я их не помню. Эксперт мне сразу не понравился. Взгляд у него какой-то мерзкий. А Павел заметно нервничал. У Дмитрия был чемоданчик, который он держал между ног. Сказал, там инструменты для экспертизы, но ни разу его не открыл. Лиззи он очень придирчиво осматривал, и когда она находилась в его руках, Иванов из кожи вон лез, чтобы меня отвлечь. Пытался увести в другую комнату. Я почуял неладное и, забрав куклу, ушел. Вот и весь рассказ.
— Больше вы не виделись?
— Нет. Я сторонюсь нечистых на руку людей.
— Но вы грозились проучить Иванова, — снова заглянул в распечатку Святозар.
— И я сделал это. Рассказал всем о его непорядочности. Оставил на всех известных мне тематических сайтах «плохие отзывы».
— Все?
— Это все, на что мы, плангологи, способны, — пожал своими покатыми плечами Макс.
— Если бы так, Иванов был бы жив. Но он скончался от множественных ножевых ударов в собственной квартире.
Челышев передернулся.
— Хотите сказать, что никто из коллекционеров кукол не способен на убийство? — спросил Святозар.
— Мне всегда казалось, что нет. Мы все большие дети. И, заметьте, играем не с танками или пистолетами, а с принцессами или пупсиками.
— Могу я узнать, что вы делали этой ночью?
— Спал. Потому что я встаю каждый будний день в шесть утра и иду на работу.
— Это может кто-то подтвердить?
— Только ангелы, охраняющие мой сон. — И тут же добавил: — Шутка. А то еще подумаете, что у меня с головой не все в порядке.
— То есть алиби у вас нет?
Макс покачал головой.
И Гаранин ушел через несколько минут. Только залпом допил чай и обулся.
А Челышев сразу бросился к компьютеру, чтобы удалить на нем все, что касалось Павла Иванова. То, что стало известно полиции об их конфликте, было лишь верхушкой айсберга.
Глава 5
Он лежал на кушетке, закинув руки за голову, и рассматривал потолок. Плитка на нем пожелтела, а какая-то и покорежилась.
— Когда у нас ремонт делали? — спросил Василий у коллеги Славы Добронравова.
— Лет сто назад, судя по его состоянию, — ответил тот, не отрывая взгляда от компьютера.
Славик очень нравился Барановскому. Как коллега. Сдружиться с ним не удавалось никому. Добронравов четко разделял личное и профессиональное. Он был приветлив, участлив, в меру разговорчив, являлся на все междусобойчики, но, выпив стопку водки, тут же уходил. Все знали, где он живет, но никто не был у него в гостях. Славик не откровенничал, и, как бы его ни пытали, всегда придерживался одной версии: он счастливо женат на матери своей дочери, в редкие выходные он проводит время с семьей, не ездит ни в тир, ни на рыбалки. Свои обязанности Слава выполнял идеально. Как робот. Его не мучили сомнения, как Василия. Хотя Добронравов тоже не всегда поступал строго по закону. Но если слышал приказ, он выполнял его и не парился. Задержали преступника с незарегистрированным оружием и велят закрыть на это глаза? ОК. Из него же никого не убили. Пальнули в воздух, подумаешь…
Слава пожимал плечами и кивал. А Василий изводился. Как так? Да, пуля ни в кого не попала, но могла бы!
— Мутный тип этот Павел Евгеньевич Иванов, — донесся до Васи голос Добронравова.
— В чем это выражается?
— Бывшая хозяйка квартиры, кошатница, никакая ему не родственница. Но он квартиру унаследовал. Женщина написала дарственную на Иванова.
— Умерла вскоре? — «Черные» риелторы в нынешнее время встречались редко, но и о них забывать не стоит.
— Нет. Прошло больше года. За это время Иванова ни разу не видели обитатели дома. То есть это не тот вариант, когда квартиру переписывают на человека, ухаживающего за собственником.
— Может, она в молодости его любила без памяти? И решила облагодетельствовать после смерти? Или он спас ее от верной смерти. Да мало ли…
— Согласен. В этом еще нужно разобраться. Но вот тебе еще подозрительный факт: до того, как переехать, он жил в трешке на Кутузовском проспекте. Один! Никаких других собственников.
— Продал хоромы, и правильно. Зачем одному такие площади? Да и на Кутузе суета, а он уже немолодым человеком был.
— А куда деньги дел? Это мне вспомнился диалог пьяных Раисы Захаровны и Васи из фильма «Любовь и голуби». Они из бара выкатились, и он стал ей рассказывать о претензиях своей Надюхи…
