Они непринужденно болтали всю дорогу. Жаль, быстро добрались. Когда не надо, пробка на пробке, а тут, как назло, дороги свободные.
Когда прибыли, Василий ввел Наталью в кабинет, где уже находились люди. Одного она узнала, второго нет. Друг напротив друга сидели коллега Барановского Слава, очень бледный молодой мужчина с глазами мечтателя. Встреть его Наташа на улице, приняла бы за поэта или философа. Возможно, за ученого-теоретика. Но на полицейского он не походил точно. Через стол от Славы расположился мужчина лет пятидесяти пяти. Очевидно, Дмитрий Коцман. Холеный, с претензией одетый, в накладке. Что волосы частично не свои, было очевидно. Как и то, что запонки его не какой-то ширпотреб, а сделаны из золота и украшены настоящими камнями.
Когда в кабинет вошли Василий с Наташей, Коцман воззрился на них, после чего закатил глаза.
— А я думаю, почему вы меня так долго мурыжите, — проворчал он. — Теперь понял.
— И что же вы поняли? — решил уточнить Слава.
— Вы привели какую-то свидетельницу, которая будет опровергать мои слова.
— Какие именно?
— Откуда же мне знать? Наверное, она видела меня в день убийства возле дома Паши, хотя я вас уверяю, что мы не общались больше недели не только лично, но и по телефону.
— Поссорились?
— Я вас умоляю, — скривил рот Дмитрий. У него были хорошие черты лица, крупные, правильные. Но мимика неприятная. — Мы не друзья, не любовники, не родственники. Из-за чего нам ругаться?
— Из-за Плохой куклы, например.
— Опять вы о ней! Каттива Бамбола — утраченный артефакт.
— А вот гражданка Щипанова… Кстати, Наталья, присаживайтесь, — Добронравов указал на стул. Когда свидетельница угнездилась на нем, продолжил: — Так вот, гражданка Щипанова видела ее собственными глазами. И описала ее в мельчайших деталях. Все совпадают.
— Гражданка Щипанова большой специалист по антикварным куклам? Тогда почему я о ней не слышал?
— Я не эксперт, но кое-что понимаю.
— Кое-что, — фыркнул Коцман. — Как я в еде. Люблю, знаете ли, вкусно покушать. Но мраморную телятину от обычной на вкус не отличу. Или взять хамон. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что это?
— Сыровяленый свиной окорок.
— Именно. Так вот я пробовал хамон за сорок евро килограмм и за четыре тысячи, и не почувствовал разницы, пока мне ее не объяснили. Так и с гражданкой Щипановой произошло. Ей показали куклу, сказали, что она венецианская, и ее изготовили для больной чахоткой девушки, после чего вместе с умершей положили в гроб, вот она и поверила в то, что перед ней та самая знаменитая Каттива Бамбола.
— С историей куклы меня познакомили здесь. Уже после того, как Павел погиб. Он показывал ее мне, давал подержать, указывал на разные тонкости работы и отличительные черты, но ни словом не обмолвился о том, что стал обладателем раритета.
— Потому что вы видели какую-то другую куклу, — перешел на повышенный тон Дмитрий. — Похожую! Тоже итальянскую. Возможно, произведенную примерно в то же время.
— Или хорошую подделку под Бамболу? — подал реплику Василий.
— Исключено.
— Почему же? Павел мог найти мастера, способного сотворить чудо и создать точную копию Плохой куклы.
— Это невозможно.
— Вы, как я слышал, отличный реставратор. Разве у вас не получилось бы?
— Нет. Мой отец смог бы воссоздать точную копию. Но не сейчас. А лет двадцать пять назад, когда был относительно молод. Но он никогда бы не сделал этого по этическим соображениям. Мне мои нормы морали позволили бы, но… Я не так талантлив. Однако остальные реставраторы еще хуже меня. Поэтому я настаиваю на том, что барышня видела куклу той эпохи, но не Каттива Бамболу.
Наташа задумалась. Да, она не эксперт. И хорошо разбирающимся в вопросе человеком не могла себя назвать. Иносказательно выражаясь, ей что хамон за сорок евро, что за четыре тысячи — все едино. Но в данном конкретном случае гражданка Щипанова была уверена на все сто. Она видела ТУ САМУЮ Плохую куклу. Она перестала доверять интуиции после того, как съездила в Венецию. Та подсказывала Наташе, что именно там ждет ее счастье. А на балу она надеялась встретить принца. Без титула, конечно. И без огромного состояния. Но красивого, интересного, успешного итальянца, который ее полюбит и сделает своей женой. И что в итоге? Пожилой гондольер вместо принца. Да и тот не пишет, не звонит, хотя контактами обменялись…
Но именно сейчас, сидя в кабинете следственного комитета, Наталья Щипанова верила своей интуиции. Павел представлял ей не просто очередную свою «доченьку», а знаменитую ПЛОХУЮ КУКЛУ.
— У нее была какая-то отличительная особенность? — спросила Наташа у Коцмана.
— Да.
— Какая?
— Вы мне скажите, раз видели куклу.
— На левой ножке, под чулочком, как будто ожог.
Лицо Коцмана изменилось. Оно напряглось. Презрительно кривящиеся губы подобрались. Челюсти плотно сомкнулись. Появился прищур.
— А царапины? — тихо просил Дмитрий.
— Под ожогом? Да, были. Я еще поразилась тому, что кукла вся такая безупречная, а единственный дефект не убран. Это же не сложно, я думаю, как-то его скрыть? Он небольшой. Размером с ноготь.
— Это метка. Оставленная сразу двумя знаменитыми обладателями Бамболы. Дочь Муссолини вырезала на ноге своей куклы свастику, а панк-рокер Глэмм Гарис прижег ее сигаретой.
— О последнем я ничего не знаю…
— Потому что в интернете о нем нет информации. Она…
— Для внутреннего пользования? — закончил за него Василий.
— Можно сказать и так.
— Теперь вы верите в то, что Иванов заполучил настоящую Бамболу?
— Получается, что да. Если бы он где-то нашел мастера, способного подделать Плохую куклу, то не стал бы воспроизводить изъян.
— Почему? — не поняла Наташа.
— О нем знают единицы. И это истинные ценители. Они отличили бы самую лучшую подделку от оригинала. Если не сами, то при помощи экспертизы. И они обязательно бы провели ее, потому что Плохая кукла стоит космически!
— Сколько сотен тысяч долларов, по вашему мнению?
— За триста-пятьсот ее купят сразу. Но это дешево. Если бы я владел ею, то выручил бы в пять-десять раз больше.
— Хотите сказать, что Плохая кукла могла бы приблизиться по стоимости к знаменитому Птицелову?
— Ох уж этот Птицелов, — отмахнулся Коцман. У него были маленькие, почти детские руки. Перстень, украшающий указательный палец левой, был размера шестнадцатого. — Ничего в нем особенного. Механический дурачок из Швейцарии. Каттива Бамбола же настоящая диковина. Она раритет с историей. И если обыграть ее, можно заткнуть за пояс Птицелова.
