— Тебе придется самому подойти к бармену.
— Понял. Тебе нужно еще что-то?
— Минеральной воды.
Макс кивнул и направился к стойке. За ней стоял очень полный молодой мужчина по имени Глеб. На лицо симпатичный, но до того тучный, что занимал собой все рабочее пространство. Когда поворачивался, задевал животом прилавок. Глеб походил на слона в посудной лавке, и было неясно, как его могли взять на работу барменом. Сын управляющего? Сват, брат? Но едва они стали общаться, как Челышев поменял свое мнение. Нет, не по знакомству Глеба устроили. Он такой обаятельный и располагающий к себе человек, каким и должен быть настоящий бармен.
Когда Макс вернулся за столик с кофе и водой, Марго встала. Он решил, что она хочет отлучиться в уборную, но нет.
— Тут есть дивный балкон, предлагаю переместиться сюда, — сказала она. И, взяв чашку и планшет, повела его по коридору к белым дверям с золочеными ручками.
Когда Макс оказался за ними, то очутился на балконе. На самом деле дивном, пусть и маленьком. На нем имелся диванчик, такой же круглый столик, как в баре, и кадки с растениями. Выходил балкон на тихий переулок. Из звуков, доносящихся до него, лишь музыка, играющая в баре отеля.
— Ты права, тут очень мило, — сказал Челышев, усевшись.
Марго тоже опустилась на диван. И сделала она это тяжело. Нога, по всей видимости, болела очень сильно. Та, что осталась? Или ампутированная часть? Всем известно о фантомных болях.
— Я хочу поговорить с тобой, Макс.
Тот напрягся. Эта фраза, произнесенная женщиной, всегда нервировала мужчин. Она как предупредительный выстрел…
— Я должна признаться в том, что не просто так с тобой познакомилась.
Брови Макса взметнулись вверх. Чем он мог заинтересовать Марго? Куклами, тут же ответил он себе. Больше нечем. У него есть та, о которой мечтает тезка знаменитой книжной героини. Что ж… Он готов ей отдать любую. Кроме фройляйн, фельдфебеля и пупса. А клоуна, хоть он и достался ему от Лии, пусть забирает. Он тоже был дорог как память, но никогда Максу не нравился и в спектаклях играл роль злодеев.
— Я приехала в Москву, чтобы продать очень ценную куклу, — продолжила Марго. — Покупателя выбирала долго. Я не хотела делать это через официальных лиц, чтобы не платить налогов. Мои родители всю жизнь обманывали систему и приучили к этому меня. Они были бунтарями, но пассивными. Не ходили на демонстрации, просто делали все, чтобы не жить по установленным обществом правилам. — Она сделала глоток кофе, слизнула с губ пенку. Как кошечка. — В итоге я нашла того, кто внушил мне доверие. Он показался мне настоящим ценителем и порядочным человеком. Только у него не было нужной суммы. Я согласилась подождать. Через четыре месяца потенциальный покупатель деньги раздобыл. Но тут я струхнула. И перестала выходить на связь. Начала подумывать о том, что официально продать все же лучше. И пусть государство у меня оттяпает здоровый кусок, зато жива останусь.
— И что тебя заставило передумать?
— Нога стала нестерпимо болеть. Врачи сказали, нужна операция. Похоже, от меня отрежут еще частичку плоти. Значит, понадобится новый протез. А я хочу самый лучший… В общем, мне срочно понадобились деньги. И я знала, от кого их получить.
— Тебя кинули?
— Что, прости?
Она так хорошо говорила по-русски, что Макс забыл о том, что для Марго это второй язык, и она не разбирается в сленге.
— Обманул тебя потенциальный покупатель?
— Нет. Сделка состоялась. Я подстраховалась, наняла частного охранника с лицензией на оружие, чтобы присутствовал при ней, он же сопроводил меня в банк. Деньги в Швейцарии. У отца там счет еще со студенческих времен, и я не думаю, что налоговая до меня доберется…
Челышев ждал, когда Марго дойдет до сути. Но рассказанные ею подробности ему тоже были интересны.
— Я продала куклу Павлу Иванову, — выдала-таки она. — И только после сделки наткнулась на твой пост о том, что он мошенник. Это правда?
— Да. Он не чист на руку. И я устроил ему настоящую войну в интернете. Был даже агрессивен. Но какая разница?
— Как это?
— Тебя же он не обманул.
— Но теперь он сделает несколько подобных кукол и начнет их распродавать. Разве это хорошо?
— Нет, но… Повторюсь, тебе какая разница? Ты же не внакладе.
— Я могла бы продать куклу кому угодно. И за большую сумму. Но Иванов привлек меня именно своей увлеченностью. Мы долго общались, в том числе в скайпе. Он показывал мне коллекцию. Кукол называл своими девочками. Меня это привлекло. Ты же котенка не продал бы живодеру, так? Только в добрые руки?
— В добрые я бы отдал.
— Это беспородного. А чемпиона с родословной? Нет. Все стоит денег.
— Я с тобой согласен. — Макс накрыл ее руку своей. Хотел, чтобы Маргарита угомонилась, а то не на шутку разошлась. — Но хочу тебя успокоить: Павел на самом деле был большим ценителем и любителем кукол. Если он мечтал о той, что ты ему продала, долгое время, он будет холить ее и лелеять. И ни за что не сделает копии, потому что они обесценят его приобретение. Не на рынке, а в его сердце.
— Ты нашел нужные слова, — улыбнулась она Максу. — Спасибо. Только почему ты сказал «был»?
— Кто?
— Павел. Он БЫЛ большим ценителем… А сейчас уже нет?
— Он умер, кажется, позавчера.
— Что с ним стряслось?
— Убили.
Марго вскрикнула.
Какая впечатлительная!
— Это из-за нее, — прошептала девушка и уронила лицо в ковш из ладоней.
— Ты кого имеешь в виду?
— Плохую куклу. Ту, что я продала Павлу.
— Она была бракованной?
Марго подняла лицо и недоуменно посмотрела на Челышева:
— Ты что, не слышал о ней?
— Нет.
— Значит, ты не входишь в узкий круг, — сказала она с некоторым пренебрежением. Или ему это почудилось? — Каттива Бамбола — легендарная кукла, якобы сгоревшая в семьдесят девятом году прошлого века.
— А, ты о любимой игрушке дочки Муссолини? Мне кто-то о ней рассказывал. Возможно, именно Павел, я не помню.
— Скорее всего, он. В мире было не так много одержимых Плохой куклой, и Иванов из их числа. А мне она досталась в наследство.
— От бабушки? — Макс надеялся еще на одно совпадение, но зря.
— Нет, от отца. Он еще жив, но уже давно не в себе и находится в психиатрической лечебнице. Когда мама умерла от сердечной недостаточности (так мне сказали, но я думаю — передоз), мой Хью начал чудить. Мог без штанов выйти на улицу. Или испражниться на лестничной клетке. Но арестовали его после того, как на параде он показал голый зад королеве Елизавете. Хотели посадить, но психиатрическая экспертиза показала отклонения. Закрыли в лечебнице. Но тогда он еще относительно нормальным был. Я навещала его каждую неделю. И как-то в период просветления Хью сказал мне, что припрятал для меня нечто драгоценное. И отправил меня в подвал нашего убогого домишки. Велел там найти сундук, обклеенный голыми женщинами. Я думала найти в нем барахло, оставшееся с тех времен, когда Хью был менеджером своего друга, панк-рокера по имени Глэмм Гарис. Но в сундуке лежала кукла в основательной деревянной коробке. Невероятно красивая. Я решила, что отец купил ее мне, но забыл вручить. И вот я уже взрослая, но лучше поздно, чем никогда, так ведь?
