В ожидании свидетельницы он сидел в машине. Она должна была выйти из офисного здания с минуты на минуту. Вася обращал внимание на каждую женщину, что показывалась в дверях, пытаясь угадать, которая из них Зоя. Думал то на одну, то на другую, но все они проходили мимо его машины. А когда к ней подплыла стильная мадам в белоснежном костюме и с алыми губами, не поверил своим глазам. Эта леди-совершенство выросла в детском доме? Да она на королевском балу за свою сойдет.
— Вы Зоя Одинцова? — решил уточнить Вася.
— Я самая. Здравствуйте. — Ее голос был таким же безупречным, как и внешность. — Я очень устала и хочу домой. Если не возражаете, поговорим там.
— Далеко живете?
— Нет, в десяти минутах. Я поеду впереди, вы за мной. Хорошо?
Василий кивнул. Они находились в центре. Значит, Зоя живет в одном из престижнейших районов столицы. Удачно вышла замуж? Скорее всего. У такой красотки наверняка отбоя нет от поклонников.
Зоя прошла к белому «Мерседесу» и грациозно в него села. Василий залюбовался ее изящными ногами в туфлях на шпильке. Только от них можно потерять голову. А у Зои и остальные части тела хоть куда. И лицо красивое. Зря она его черными волосами завешивает, как шторами (она носила удлиненное каре).
У дома госпожи Одинцовой они оказались ровно через десять минут. У нее имелось свое парковочное место, а Василий приткнулся, где смог.
— Сразу извинюсь перед вами за то, что начну разговор лишь после того, как переоденусь и выпью стакан молока, — проговорила Зоя, когда они зашли в лифт.
— Ежевечерний ритуал?
Она ничего не ответила. Только скупо улыбнулась.
Когда они вошли в квартиру, Василий, не сдержавшись, присвистнул. Он уже бывал в богатых домах, но такие роскошные хоромы видел только в кино. Или в тревел-шоу, где один из ведущих имеет золотую карту и селится в президентских номерах бизнес-отелей.
— Это мрамор? — спросил он у хозяйки и указал на пол.
— Да.
Тогда он поднял палец вверх и ткнул в люстру:
— Хрусталь?
— Стекло. Но муранское. Уменьшенная копия люстры, висящей в мечети шейха Зейда в Абу-Даби.
— Однако…
Зоя поставила сумку «Биркин» (Вася недавно вел расследование по делу об убийстве, которое было совершено как раз из-за такой, и стоила она около миллиона рублей) на столик с инкрустацией, разулась и достала тапки. Две пары. Одну дала Барановскому.
— Прошу, проходите в гостиную, — и указала на распахнутые двухстворчатые двери в одну из комнат своего дворца. — Я через пять минут буду в вашем распоряжении.
Она удалилась, а Василий уселся на диван и стал осматриваться. Это помещение было отделано не хуже, но и не лучше предыдущего. В чувстве меры госпоже Одинцовой не откажешь. Чуть больше золота, и гостиная стала бы похожа на залу в доме цыганского барона. Василию на месте не сиделось, он подошел к окну. Отодвинув штору, выглянул на улицу. Под окнами оживленный проспект, но никакого шума не слышно. Тройной стеклопакет, конечно же. А занавески, судя по всему, из настоящего кашемира. Это сколько же из них можно было свитеров сделать… А шарфов!
— Вот и я, — услышал Вася голос хозяйки и обернулся.
Она стояла в дверях со стаканом молока. Сняв с себя белый костюм с юбкой-карандашом ниже колена, она облачилась в спортивный. Самый обычный: в трико и майку. Еще Зоя полностью сняла макияж. Без него и парадной одежды выглядела скромнее, но все равно привлекательно. Только теперь гладкое каре не вязалось с образом. Растрепанные кудряшки ему подошли бы больше.
— Обожаю молоко, — сообщила она, сделав глоток. — Но в детском доме нам его не давали. Только разбавленный водой кефир.
— Вас, насколько я знаю, удочерили в возрасте одиннадцати лет, — заметил Вася. Это был единственный факт о ней, которым он пока располагал. Телефон и прописка не в счет.
— Да.
— Приемные родители вам тоже в молоке отказывали?
— Первое время нет. Но когда я стала плохо себя вести, мне даже воду давали через раз. Да, кстати… Не желаете чего-нибудь попить?
— Нет, спасибо.
Она сделала еще глоток и уселась в кресло. Стакан опустила на подлокотник.
— О чем вы хотели со мной поговорить, товарищ майор?
— О вашем брате.
— Не имею таковых.
— Павел Евгеньевич Иванов ваш брат по отцу.
— Я Одинцова. Зоя Александровна.
— Это мне известно. Как и то, что эту квартиру вы приобрели у… — Он сделал паузу: — Павла Евгеньевича Иванова, который является вашим братом по отцу.
Это был выстрел наобум. Одинцова была прописана в другом месте, и о ее имуществе, движимом и нет, он ничего узнать не успел. Зато он помнил адрес, по которому ранее проживал Иванов…
И проживал он именно в этой квартире.
— Совпадение, — ответила Зоя, но занервничала — едва не уронила стакан с молоком, когда дернула локтем.
— Ой ли?
— Не буду врать, я знаю, кто моя мать. Но в графе отец у меня стоял прочерк. Поэтому я не знала, от кого она родила…
— Знали, — отчаянно блефовал Василий. — Она сказала вам. Вы с ней виделись.
— Откуда у вас такие сведения?
«Если бы я был детдомовским и узнал, кто моя мать, то обязательно бы с ней встретился, — мысленно ответил Зое Барановский. — Тем более если бы в приемной семье меня за провинности жестоко наказывали…».
— Зоя, давайте поговорим откровенно, — сменил тон Василий. Он знал, что у него приятный голос, и когда он начинал говорит вкрадчиво, это очень помогало на допросах. — Неофициально. Я не хочу вредить вам. Знаю, вы и так натерпелись за жизнь. И все, что имеете сейчас, вас радует, но не компенсирует многих лет страданий…
— Откуда вы знаете о них? — сорвалась на крик она. — Кто рассказал?
— Я не могу выдавать своих информаторов.
— Это Гарри, да? — Василий сделал загадочное лицо. Выражение его могло означать как «да», так и «нет». Тот, кто задает вопрос, увидит тот ответ, который ожидает получить. — Так я и знала… Сучонок!
— Так мы поговорим откровенно?
— Вы что, подозреваете меня в убийстве Павла?
Ого! Она знает о его смерти? Теперь точно да.
— Я — нет. Поэтому не вызвал вас в отдел, а приехал сам. Но вы в разработке.
— Черт, — выругалась она и нервным движением отбросила волосы с лица.
Увидев правую его половину, Василий понял, что нет в мире совершенства. Идеальная Зоя имела изъян, а именно обезображенную шрамами кожу на скуле и щеке.
— Он вам и об этом рассказал? — спросила она, заметив изменившийся взгляд Василия. Тот покачал головой. — Хоть что-то в нем осталось человеческого…
