— Да, конечно. Только попью сначала. Можно воды? — И она указала на графин, стоящий на столике. Василий подал его ей вместе со стаканом.
Пока Наташа наливала воду и пила ее, рассматривала опера. Что-то в нем ее цепляло. Вроде ничего особенного, бывают мужчины и интереснее, а глаз не оторвать. Маленькая толстенькая Наташа с юных лет обожала красавчиков. Непременно высоких и белокурых (Скала — исключение). Нынешним ее идеалом являлся кумир четырнадцатилетних девочек Егор Крид. Она даже шоу «Холостяк» с его участием смотрела. Василий же Барановский совсем не походил на няшечку Крида. И все же он очень ее привлекал. Глаза необычные, волосы пусть и не светлые, но красивые, волнистые. Ноги не длинные, зато какие ровные, крепкие. В шортах бы на Василия посмотреть…
«Замуж тебе надо, девонька, — с укором сказала самой себе Наташа. — Человека убили, ты находишься на месте преступления, а мысленно мужика раздеваешь!»
Но что она могла с собой поделать? Уже почти двадцать шесть, никаких отношений, кроме случайных, с тем же Сальваторе. А женского счастья хочется!
Наталья украдкой бросила взгляд на правую руку Василия. Кольца нет, но это ни о чем не говорит. Многие мужчины не носят обручалок. А есть те, что живут гражданским браком.
Но от этих мыслей Наташа отвлеклась, увидев кровавое пятно на линолеуме, а также обведенный чем-то (мелом, наверное?) силуэт. Значит, тут убили Павла?
— Наталья, сколько раз вы бывали в гостях у Иванова? — услышала она голос опера.
— Дважды. Я вроде говорила. — Неужели он не верит ей и пытается подловить на лжи?
— И оба раза он проводил вас сюда?
— Да.
— Но квартира двухкомнатная. А тут спальня. Почему сюда?
— Здесь же куклы.
— Я бы поместил их в гостиной. Чтобы не смотрели на меня своими реалистичными глазенками.
— Просто вы не коллекционер. Я тоже. У меня всего одна фигурка. Но она стоит на прикроватной тумбочке. Я просыпаюсь и желаю доброго утра своему трубочисту.
— Больше некому?
Как воспринимать этот вопрос? К уголовному делу он отношения не имеет, не так ли? Значит, Василий пытается узнать, одна ли живет Наталья…
Он тоже заинтересовался ею?
Пока она придумывала, как лучше ответить, они зашли в комнату, и Барановский отвлекся на своего коллегу. Он что-то показывал ему на экране профессионального фотоаппарата. Наташа не стала им мешать. Подошла к стенке. В ней куклы стояли. Не все, но большинство. Только на нижней полке сидели три деточки. Их повреждения нельзя было устранить до конца, и они не держали равновесия. Все куклы были хороши. Каждая по-своему. Но Наташе нравилась, пожалуй, самая неказистая. Это красноармейка. Другие в пышных платьях, а эта в косоворотке и штанах из брезента. Волосы натуральные, но явно конские. А на щечке пятно.
— Классная она, да? — услышала она голос Василия.
— Зоя.
— Она же казашка. Скорее Лейла или Сабира.
— Павел так ее называл. Он очень любил и ценил ее, хотя она и недорого стоит. К тому же не антикварная, а винтажная, такие он не собирал. Но Зоя ему досталась от бабки. По-моему, ее саму так звали.
— С нее все и началось? — Наташа пожала плечами. Об этом ей Паша не рассказывал. — Все куклы на месте?
— Двух точно не хватает.
— Каких?
— Во-первых, горничной.
— Минутку! — Барановский выбежал из спальни, а когда вернулся, в его руках был пакет. В нем — та самая горничная. Но не в своем привычном виде.
— На ней кровь? — взвизгнула Наташа, поняв, что за бурые пятна покрывают саму фигурку, ее одежду и волосы. Опер кивнул. — Да, это она.
— Лежала рядом с трупом.
— Она дорогая. Павел иронизировал на тему того, что единственная прислуга в его доме стоит дороже королев.
— Ясно. А еще какой вы не увидели?
— Последней.
— Той, которую Иванов демонстрировал вам три дня назад? Катти, кажется?
— Именно.
— А где она стояла?
— Когда я пришла, она лежала в коробке. Фанерной, старинной. Обитой изнутри бархатом. Для коллекционеров все важно, в том числе коробка. Даже она увеличивает ценность.
Василий, слушая ее, что-то записывал в телефоне. Наташе показалось, он отправляет сообщение.
— О ней вы с Павлом разговаривали?
— О коробке?
— Нет, о ценности куклы.
Она покачала головой.
— Но, на ваш взгляд, она была дорогой?
— Думаю, да. Ей больше двухсот лет. И сохранилась она изумительно. Возможно, благодаря коробке. С куклой если и играли, то недолго. Два века хранили.
— Как она выглядела?
— Дивная молодая барышня с фарфоровым личиком. Золотые кудри. На них венок. Белое платье. Под ним панталончики в оборках. Золотые туфельки, съемные. Якобы кукла была создана по образу и подобию реальной девушки, умершей от чахотки.
В этот момент в спальню заглянул паренек с прической как у модного диджея. Кто бы мог подумать, что это сотрудник МВД.
— Никаких фанерных коробок мы не находили, — сообщил он Василию.
— А еще каких-то кукол?
— Все тут.
— Пропала чахоточная, — пробормотал Барановский.
— Может, Павел ее на реставрацию отнес? — предположила Наташа.
— Сами же сказали, она была в идеальном состоянии.
— Я же не очень разбираюсь… Мало ли какой дефект был на ней. Ресничка, например, одна выпала. К тому же я заметила на ее ножке след от ожога. Коллекционеры — народ странный. И это мягко сказано.
— Но вы хотите к ним примкнуть.
— Уже сомневаюсь. Ограничусь пастушкой. Чтобы моему трубочисту было не скучно, — и улыбнулась, чтобы Василий понял, что она шутит.
— Наталья, вам на работу сегодня?
— Нет, я два через два работаю. А что?
Конечно, она понимала, что не на обед он ее пригласить собирается, и все же сердечко екнуло…
А вдруг?
— Хочу вас попросить с нашим художником пообщаться. Пусть нарисует пропавшую куклу. И коробку заодно.
— Это мой гражданский долг, так ведь?
— Вы чудо, — лучезарно улыбнулся ей Барановский. — Мы скоро тут закончим. И вы поедете с нами. Пока можете во дворе посидеть, воздухом подышать. Не тут же вам оставаться.
Она кивнула и покинула квартиру.
* * *
Прошло минут десять. Наташа маялась, сидя на одной лавке с красоткой. Рядом с такими она всегда себя чувствовала неловко. Девушка явно было не в форме, нацепила темные очки не в самую ясную погоду, волосы не просушила, оделась весьма небрежно. А еще от нее пахло перегаром, который не заглушала мята — красотка посасывала «Холс», собирая пухлые губки куриной гузкой.
