Конечно, всё, что вы слышите – от тембра голоса вашего знакомого до интонации, с которой он произносит те или иные слова, – есть продукт работы вашего мозга. Но ещё более удивительным его продуктом является смысл слов, который вы угадываете в высказываниях вашего собеседника!
За каждым словом из тех, что мы используем, скрывается какое-то наше индивидуальное значение. То, что я понимаю под словом «любовь» – не то же самое, что понимаете под ним вы. У нас с вами разный «любовный опыт», так сказать, не говоря уже о культурном опыте и научных знаниях по соответствующему вопросу.
Но «любовь» – это так, для примера. Проведите простой эксперимент, с которого я начал эту книгу: попросите своих знакомых рассказать вам, что приходит им в голову, когда они слышат слово «стул».
Уверен, вы сильно удивитесь: одни будут рассказывать вам об «офисных стульях», другие – о стульях «эпохи Людовика XV», пятые, после соответствующей звуковой стимуляции, и вовсе увидят в своей голове железные табуреты, венские кресла или дизайнерские стулья какого-нибудь Карима Рашида или Филиппа Старка.
Слово вроде бы одно, а представление за ним у каждого своё собственное, и вы не знаете, что на самом деле воображает человек, когда использует то или иное слово.
Впрочем, вы его хорошо «понимаете», потому что с лёгкостью присваиваете его словам свои значения (те образы и представления, которые у вас с соответствующим словом связаны).
Теперь пройдём ещё дальше и добавим в нашу историю социальный контекст. Откуда вы, например, знаете, что ваш друг любит «зло пошутить»? Ниоткуда, вы так придумали. Да, вы могли оказаться в ситуации, когда некий человек, который, по вашему мнению, заслуживал сочувствия, оказался поводом для саркастического высказывания вашего друга.
То есть, вы реконструировали у себя в голове образ некоего человека, например, больного раком. Вы представили, что он чувствует, переживает в этой ситуации, какую нужду испытывает и т. д. После этого, вы, исходя из этой реконструкции, решили, что ему плохо и он нуждается в сочувствии.
А затем появляется ваш друг (который тоже, на самом деле, лишь ваша собственная интеллектуальная реконструкция) и, вопреки вашему представлению о сострадании, заявляет об этом онкологическом больном: «Пожил – и будет! Ему уже на кладбище прогулы ставят!»
Объективно ли ваше суждение – действительно ли у вашего друга «язык без костей», да ещё и «злой» он? Наверное, да. По крайней мере, испытав неловкость, оказавшись в подобной ситуации, вы вполне можете это утверждать. Впрочем, это утверждение как было лишь вашей оценкой этой социальной ситуации, так оно ею и останется.
Во-первых, другой человек, который рассуждает так же, как этот ваш знакомый, не увидит в подобной реплике ни «зла», ни «злого языка».
Во-вторых, может статься, что ваш друг страдает лёгкой формой аутизма, и его зеркальные нейроны не способны считывать эмоциональные реакции других людей. Так что он и вовсе не думал кого-то обижать.
Такова реальность невидимого: она «очевидна» для нас, но, в действительности, это лишь наше представление, созданное в данной, конкретной ситуации из имеющихся у нас данных.
Проще говоря, «невидимое» – это модель, в которую собраны наши знания о том или ином предмете, явлении или ситуации. И эти модели кажутся нам реальными, хотя, конечно, это лишь возможные версии событий, ситуаций, отношений и т. д.
Мы вроде бы и видим всё это, воспринимаем красоту, понимаем смыслы, ощущаем социальные отношения, – но, на самом деле, это лишь конструкции нашего мозга, производная производных.
Мы оказываемся в тех или иных ситуациях, и нам надо знать, как действовать, поэтому мозг и рисует нам картинку невидимого: мол, дело обстоит так-то и так-то, а значит – действуй так-то.
Для того, чтобы создавать такие интеллектуальные конструкции, мозгу и приходится связывать фрагменты информации, произведённые разными частями мозга.
Когда вы думаете о другом человеке, в структуру его образа, созданного вашим мозгом, входят все те характеристики, о которых мы уже говорили – внешность, тембр его голоса, его запах, слова, которые он вам говорил, и которые вы сами используете для того, чтобы его описать.
Плюс к этому его образ будет состоять из множества ваших воспоминаний о том, как он повёл себя в той или иной ситуации, что вы сами чувствовали в этих ситуациях, что вы ждали, на что рассчитывали, что переживали потом.
Чтобы собрать такую сложную модель, вашему мозгу нужно использовать данные из самых разных областей – гиппокампа, зрительной и слуховой коры, префронтальной и теменной долей…
А теперь посмотрите на то, как выглядят нервные связи, которые и составляют дефолт-систему нашего мозга, по которым эта модель и собирается – рис. № 8.
Рис. № 8. Система нейронных связей различных отделов мозга (коннектом), составляющая дефолт-систему мозга
[24] (вид сбоку, вид сзади, вид сверху)
Дефолт-система – это не просто режим работы мозга, а, по сути, виртуальный сервер, запрограммированный на сборку сложных интеллектуальных объектов, состоящих из большого количества элементов, которые, в свою очередь, созданы в других отделах мозга.
Образы, которые создаёт наш мозг в зрительной или, например, слуховой коре, это, безусловно, тоже интеллектуальные объекты, но они созданы на основе реальных данных – фактических физико-химических раздражителей. А дефолт-система мозга уже из них создаёт нечто новое, своеобразную «надстройку понимания».
В случае тяжёлых психических заболеваний (например, при шизофрении) эта надстройка может и вовсе, так сказать, оторваться и заявить о себе как о самостоятельной реальности, существующей без связи с остальным миром.
Например, пациент, страдающий шизофренией, видит «внутренним взором» людей, которых нет, странных существ, которых, понятное дело, тоже нет, а ещё, например, «слышит голоса». Эти голоса приказывают ему что-то сделать – например, что-то кому-то сказать, или кого-то убить.
И ещё у него возникает «понимание» (причём предельное и ясное!) многих весьма животрепещущих вопросов: например, почему его преследуют, кто покушается на его жизнь, с какой стати на нём проводят эксперименты, зачем он понадобился инопланетянам, какую миссию на него возложил Господь Бог и т. д., и т. п.
