Как правило, если мы, конечно, не страдаем шизофренией, не объелись LSD и не допились до «белой горячки» (алкогольного делирия), наш внутренний мир воссоздаётся в нас как бы «по мотивам» мира действительного.
Но лишь «по мотивам», потому что о многом (очень многом), что составляет этот действительный мир, мы не можем знать непосредственно, у нас нет соответствующих рецепторов.
Для этого нам нужно понимать их мотивы, правильно идентифицировать положение соответствующего субъекта в групповой иерархии, находить способы, чтобы, в своих корыстных целях, иметь возможность задобрить, запугать или соблазнить окружающих.
Наш мозг научился создавать образы других людей, но не просто их внешний облик, а то, какие они «изнутри» – как таковые, как социальные субъекты.
Так и возникла реальность невидимого – через реконструкцию других людей. Мы превратили их для себя из физических объектов (которыми они, на самом деле, для нас являются) в объекты психической жизни – чувствующих, мыслящих, желающих, переживающих и т. д.
Да, другие люди, скорее всего, действительно думают, чувствуют, что-то желают и о чём-то переживают, но мы об этом знать не можем. Мы можем только поверить им на слово, что это так.
Внутрь внутреннего мира другого человека проникнуть нельзя. Поэтому мы можем лишь реконструировать в себе некий образ его сознания – додумать (выдумать) его мысли, чувства, желания и т. д.
Проводить подобную реконструкцию могут многие животные, в частности, приматы, о чём, как я уже говорил, подробно и красочно рассказывает в своих работах Франсуа де Вааль.
Но никто из них не обладает уникальным человеческим свойством – языком. Без языка нам наш собственный «внутренний мир» не построить, а тем более чей-то чужой не смоделировать.
ЗАЧЕМ НАМ ЯЗЫК?..
Язык, вроде бы, возник как средство коммуникации между людьми – где-то сорок, а, может быть, сто тысяч лет назад (по меркам эволюции, в любом случае – чуть).
Но последствия того, что мы стали пользоваться языком, оказались куда более существенными для нашего вида: с помощью языка мы не только что-то стали сообщать окружающим, но ещё и получили инструмент, который позволяет нам картировать свой собственный внутренний мир.
Допустим, вы переживаете какое-то состояние: как его зафиксировать, чтобы запомнить и использовать этот свой опыт-знание в будущем? Это можно сделать на очень примитивном, автоматизированном уровне нервной организации – именно этой цели и служит так называемая процедурная память.
Например, вы коснулись раскалённой плиты. Вам больно, и мозг запомнил – эту штуку больше не трогаем! Он запомнил это событие ожога как бы рефлекторно, без участия сознания. С этим справится любое животное, имеющее хоть какую-то нервную систему. Но что будет, если вы ещё и назовёте произошедшее?
Допустим, вы используете для этого слова «горячее», «раскалённое», «больно», «плита», «огонь». Что это вам даёт? Многое.
Теперь, когда вам говорят: «Не трогай лампочку – она раскалилась и очень горячая!», вы тут же вспомните про прежнее своё «больно» от «горячего» и не будете её трогать.
Ну, может, потрогаете, в исследовательских целях, но уже аккуратно, осмысленно, а дальше уж точно запомните, что, когда говорят про «раскалённое», лучше руками не лезть.
Использование слова «огонь» научит вас не лезть в костёр, в камин и доменную печь. Слово «плита» обозначает плиту и дровяную, и газовую, и электрическую, а поэтому, узнав о том, что «плиты» бывают «горячими», вы, обжёгшись только на одной из них, легко распространите своё знание и на остальные «плиты» в окружающем вас мире.
Наконец, само слово «больно» обретёт для вас дополнительное наполнение, станет объёмнее в своём значении. Да, когда болит живот – это больно, когда вы коленкой ударились – больно, когда крапивой обожглись – тоже больно, а когда вам по попе настучали – больно, безусловно, но больше даже обидно. Термический ожог болит иначе, хотя эффект, если верить только слову, тот же – «больно».
Теперь, когда человек раскроется перед вами и скажет, что у него «душа болит», вы не будете думать, что это «как живот болит», или «как попа болит от обиды». То есть, благодаря обозначению ожога как «больно», в вашем внутреннем арсенале появились и другие обертоны смысла, что позволит вам лучше понимать собеседника, давать ему более точную обратную связь, что приведёт к созданию более тесных и поддерживающих отношений.
Впрочем, когда вы уже знаете про «больно» столько всего разного, возможны и другие эффекты. Например, вам, вдруг, говорят, что поведут вас к стоматологу, где «возможно, будет чуть-чуть больно». Всё ваше знание о «больно» в эту секунду собирается в один большой фобический кулак, вы буквально физически ощутите предстоящие вам страдания.
Казалось бы, ничего хорошего в этом нет, но благодаря этому – означенному – опыту, вы, возможно, сможете в последующем наладить гигиену рта. Это станет возможным именно благодаря связанным языковым конструкциям, обозначающим ваши опыты – «боли», «стоматолога», «чистки зубов», и т. д.
Представьте себе собаку… Её, конечно, можно напугать стоматологом, но вряд ли она после этого будет сама испрашивать у своего хозяина специальные палочки для стачивания зубного камня.
Предощущение боли в стоматологическом кресле, спровоцированное языковой актуализацией соответствующих центров вашего мозга, может побудить вас избегать посещения врача. Это, я полагаю, не самая лучшая идея, но избегать ситуаций, где вообще может быть «больно» – стратегия, в целом, неплохая.
Поэтому – да, есть издержки, но в целом, если вы внутри самих себя маркируете какие-то события как потенциально «болезненные», вы будете куда аккуратнее, приступая к соответствующему делу. То есть, знание о том, что может быть «больно», способно уберечь вас от лишних травм.
И здесь я хочу, чтобы вы, в порядке мысленного эксперимента, задумались: способно ли вас остановить предостережение о возможной «боли», если вы сами никогда чувства боли не испытывали?
Вряд ли. И дело не в том, что вы рассудочно знаете, что есть «боль». Нет, всё дело в том, что, когда вы думаете о «боли», ваш мозг собирает ваши опыты боли в единый нейрофизиологический комплекс.
Иными словами, вас останавливает или делает более осторожными не само слово «боль», а те чувства, ощущения, которые в вас возникают, когда вы слышите слово «боль», а ваш мозг собирает-подтягивает к нему (к этому слову) все ваши прежние ощущения, связанные с болью.
Но мозг сможет сделать это только в том случае, если эти ощущения были тогда отмаркированы как «боль», иначе он просто не будет знать, что нужно активизировать соответствующие нервные центры.
