– Поцелуй меня, – потребовал он. – Вот здесь, – и указал на свою шею.
Шарлотта приподнялась на цыпочки, поцеловала его и снова отстранилась, напряженно всматриваясь в него.
– Ну как, ты оставила там отпечаток?
– Да.
– Хорошо. – Он сжал, а потом расслабил губы. – Теперь ты разденешь меня. Сначала жилет, потом галстук. Затем рубашка.
Шарлотта с радостью повиновалась, стянула с него жилет, галстук. Она разбрасывала одежду, не заботясь о дорогих тканях, из которых та была пошита.
Дрожащими пальцами девушка расстегнула несколько верхних пуговиц и поцеловала его в грудь, чуть выше сердца.
– Здесь я тоже оставила след, – вкрадчиво призналась она.
И принялась расстегивать одну пуговицу за другой. Все ниже и ниже, вдыхая запах его кожи. Шарлотта погрузилась в воспоминания. Несмотря ни на что, мужчина рядом – тот Рафе, которого она помнила. Ведь она неоднократно расстегивала на нем рубашку.
И да, видела обнаженным.
Теперь его тело стало более рельефным, грудь была покрыта волосами. Тем не менее это прежний Рафе, такой, каким она его запомнила.
Помнила вкус кожи. Ей всегда было недостаточно его ласк.
Освободив от рубашки, она поцеловала его живот, потом взялась за ремень. Она делала так и раньше. Правда, в прошлом ей пришлось убедить его принять это. Рафе препятствовал, ему нравилось доставлять ей удовольствие.
Поэтому она и настаивала, а когда наконец начала его ласкать, у него не хватило сил сопротивляться. В глубине души Шарлотта подозревала, что он и не хотел.
Тогда в прошлом ему было приятно поддаваться Шарлотте, позволять опускаться перед ним на колени. Она надеялась, что и на этот раз у нее получится.
Шарлотта стянула с Рафе оставшуюся одежду и затрепетала. Его рука легла ей на затылок поверх тугого узла волос. Она вернулась в настоящее. Они больше не влюблены. И то, что происходит сейчас, не похоже на их тайные встречи в ее спальне.
Это понимание наполнило ее сердце грустью. Тем не менее она чувствовала себя могущественной. Теперь-то они свободны. Ничто им не угрожает. И у них впереди целая ночь друг с другом.
Ночь, когда они смогут делать все, что им угодно.
Шарлотта, казалось, соткана из желания. Она ласкала его губами и языком. Рафе отстранил ее.
– Довольно. Это я уже от тебя получил.
– Неужели тебе достаточно?
Рафе ухватил ее за подбородок.
– Ты сделаешь это позже. Поверь мне. Просто сейчас я хочу быть в тебе. – Он слегка запрокинул голову. – Ты и там оставила след?
Она покраснела.
– Да.
Он издал хрип, подтянул ее к себе и, обхватив за талию, опустился вместе с ней на кровать.
Избавившись от последних предметов одежды, жадно целовал Шарлотту, так, словно от нее зависит вся его жизнь. Потом он на миг оторвался от ее губ, целуя шею.
– Ты такая нежная, такая теплая. Я все время представлял, как ты покраснеешь от возбуждения, хорошо помню, как ты это делала. Румянец растекался по твоей белоснежной коже от щек к шее. – Он прижал пальцы к ее шее. – Да. Именно так. Твое сердце начинало учащенно стучать. А потом… – Он накрыл рукой ее грудь, лаская сосок. – Твоя грудь всегда была очень чувствительной.
Он слегка ущипнул за кожу, Шарлотта вскрикнула. Потом он убрал руку, и она почувствовала на себе его губы.
Это уже слишком. После их последней близости прошло очень много времени. Она даже была готова лишиться чувств от переизбытка ощущений. Однако Рафе был неумолим, и, когда она снова вскрикнула, не в силах терпеть эту эротическую пытку, почувствовала его пальцы между ног.
Пальцы двигались до тех пор, пока у нее перед глазами не замелькали звезды.
Она закрыла их и откинула голову, совершенно не ощущая неудобств из-за туго стянутых волос и шпилек, царапающих кожу. Ничто не смогло бы ее остановить. Единственное, о чем она могла думать, – удовольствие, которое захватывало тело как пожар.
Шарлотта не позволяла себе кончить. Очень хотелось пробыть на острие ножа как можно дольше. Как в прошлом, когда она боролась с собой, понимая, что, как только испытает удовольствие, Рафе уйдет. Так она научилась сдерживаться, находя утонченное удовольствие в том, чтобы отказывать себе.
Шарлотта хотела оставаться с Рафе как можно дольше, забывала о том, кто она, становясь существом, сотканным из удовольствия и страсти.
Только вот все это было так давно. Теперь Шарлотта не могла терпеть ни минуты дольше, отпустила себя и с криком изогнулась дугой.
Переведя дыхание, подняла глаза на Рафе. Его глаза были закрыты.
Потом он выпрямился и раздвинул ей ноги.
Шарлотте нравилось его тело, правда, сейчас снедало тревожное ощущение. Прежде она и представить не могла, как он будет входить в нее. Как ни смешно, но она волновалась. Отчего? Неужели она прежде не видела его обнаженным?
Рафе подался ей навстречу, привлек к себе. Они целовались. Он обвил свою талию ее ногами, крепко обнял. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце, и это придало ей спокойствия. Все в порядке, ее любовник чувствует все так же остро, как и она сама. Пусть он и выглядит холодным и отстраненным, тем не менее его тело рассказывает совершенно иную историю.
Они больше не говорили друг с другом. Не давали указаний.
Его рука скользнула вниз, и Шарлотта поняла, что не может даже дышать. Она желала, чтобы он остановился, хотела попросить не торопиться. Но он уже вошел в нее одним резким решительным толчком.
Шарлотта подавила крик и до крови прикусила губу. На глазах выступили слезы.
Однако боль постепенно утихала. В этом не было никакого насилия, напротив, Шарлотта испытала невероятное удовлетворение от того, что они с Рафе наконец-то полностью соединились друг с другом.
Рафе замер. Сейчас его лицо походило на маску, высеченную из камня. Он ничего у нее не спросил, ничего не сказал. Опустив ее на постель, склонился и нежно поцеловал в губы.
И это единственная нежность, которую он себе позволил.
Навалившись, он удерживал ее на месте и входил снова и снова. Шарлотта была довольна. Они никогда не были особенно нежны и трепетны друг с другом.
Схватив его за плечи, она впилась ему в кожу ногтями, уверенная в том, что у нее останутся синяки. Она ведь хотела именно этого. Носить на себе следы их близости, чтобы завтра забрать с собой хоть что-то. Потом она сможет любоваться этим в отражении зеркала.
Ей хотелось чувствовать боль между ног, видеть отпечатки его рук.
Словом, этой ночью Шарлотте хотелось сгореть дотла, чтобы потом возродиться.
Рафе что-то шептал ей на ухо по-итальянски. Она не понимала этих слов, не знала их, при этом совершенно четко понимала, что это явно самые грязные непристойности.
