– Поднимайся, – и, не дождавшись ответа, открыла дверь.
Шарлотта ринулась в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Ей хотелось хотя бы почистить зубы перед тем, как они встретятся. Они не виделись со дня болезненного разрыва.
Вернувшись в гостиную, Шарлотта обнаружила, что сахарные пятна никуда не исчезли. Она снова попробовала стряхнуть их, но потом оставила эту затею. К чему? Рафе все равно не обратит на это внимания. Не увидит.
В дверь деликатно постучали.
– Входи.
Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга.
– Рафе.
У нее по-прежнему перехватывало дыхание при виде его. Она ведет себя и выглядит как подросток-фанат, которому посчастливилось встретиться с любимым артистом.
– Шарлотта. – Рафе запнулся. Выражение его лица переменилось. Он смотрел на Шарлотту во все глаза, словно действительно стал зрячим.
– Рафе, что случилось?
Он снова несколько раз повторил ее имя.
Прежде чем она поняла, что происходит, он приблизился к ней, обнял и начал целовать. Шарлотта не могла ничего поделать или сказать, чтобы он остановился.
– Шарлотта, ты такая красивая!
Он выглядел смятенным, потерянным, но самое главное, смотрел ей в глаза.
– Ты видишь меня?
– Да. Понимаешь, когда ты ушла, я упал и ударился головой. Доктора решили, что этот удар мог оказать влияние на прежнюю травму.
– Это же… Ох, Рафе.
Он глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.
– Все случилось неделю назад. По этой причине я и избегал тебя. Понимал, если увижу тебя… Ох, Шарлотта, я могу видеть тебя. – Он приподнял ее лицо. – Глаза такие же голубые, как я и запомнил. А волосы еще прекраснее. И те же розовые губы, и такой же румянец. Шарлотта, я люблю тебя.
– Что?
– Я люблю и всегда любил только тебя. Все эти годы. Существует множество причин, по которым я избегал связей с женщинами, но, главное, я не хотел быть с кем-то, пока не смогу видеть. И не хотел любить никого, кроме тебя. Я влюбился в тебя и душой, и телом. Любые попытки построить отношения с кем-то другим были обречены. Мне не хотелось осквернять то, что было между нами.
У Шарлотты кружилась голова, было трудно дышать. Крупные прозрачные слезы текли по щекам сами собой. То, что Рафе сейчас здесь с ней, – уже само по себе чудо. И чудо, что он снова видит ее.
– Я тоже никогда не хотела быть ни с кем, кроме тебя, – призналась она в свою очередь. – Даже думать об этом не могла.
– Мне было так страшно признать то, что я влюблен. Меня смущала твоя храбрость. Думал, я не заслуживаю этого, а оказалось, ты права. После всего, что ты пережила, твоя способность любить – настоящее чудо. Случилось невероятное – я снова могу видеть тебя и смогу увидеть наших детей. Никто не давал никаких гарантий, сколько это продлится, поэтому я больше не могу позволить себе рисковать. Я хочу быть с тобой.
– Я тоже очень этого хочу. Хочу быть с тобой, больше мне ничего не нужно. Я просто не знаю, что делать со своей свободой. Зато всегда знала, что хочу любить тебя. Ты – мужчина моей мечты.
– Я давно разучился мечтать. Еще ребенком мне ясно дали понять, что в жизни не существует ничего постоянного и определенного. Юношей я потерял единственного человека, которым дорожил, – тебя. С тех пор жил в темноте, эта темнота не имела никакого отношения к слепоте. Шарлотта, ты снова научила меня мечтать, я даже вижу сны. Ты научила меня этому, когда мне было двадцать пять лет, и вот теперь напомнила снова. Я хочу, чтобы ты не давала мне забывать об этом и в пятьдесят, и в шестьдесят. Я мечтаю многому научиться у тебя, оставаться с тобой до конца моих дней.
– Я буду рада научить тебя этому.
Рафе привлек ее к себе и поцеловал. Потом снова посмотрел ей в глаза.
– Распусти волосы.
Эпилог
Шарлотта была измучена родами. Все прошло не так, как им хотелось. В конце концов, врачи настояли на кесаревом сечении. Рафе негодовал, это стало для него серьезным испытанием.
Он подверг свою возлюбленную немалому риску. Наблюдать за тем, как жена дает жизнь их детям, оказалось сущей пыткой.
Зато сейчас Шарлотта отдыхала. Дети родились здоровыми.
И Рафе может видеть их.
Самые красивые малыши, которых он когда-либо видел. Мальчик и девочка. Сын и дочка.
Он любовался их розовыми сморщенными личиками, пока они преспокойно лежали у него на руках. Рафе ощущал радость и гордость. Шарлотта дремала, ее ресницы отбрасывали длинные тени, волосы выглядели как расплавленное золото. Рафе ощущал себя самым счастливым человеком на свете.
Это его семья.
Он чувствовал прилив невиданной силы. Такое ощущение не в состоянии подарить деньги или власть.
К Рафе Коста это понимание пришло не сразу, но, в конце концов, он усвоил этот урок.
– У меня есть подарок для тебя, – сонно пробормотала Шарлотта.
– Для меня? Это неправильно.
– Он для тебя и для детей. В моей сумке. Открой ее и увидишь.
В сумке лежали два свертка.
– Разверни.
Рафе повиновался и аккуратно развернул подарок жены. Внутри оказались рыбки из переливчатого цветного стекла, точь-в-точь похожие на тех, которые разбил его отец.
У него защипало в носу. Он не знал, что и сказать.
– Шарлотта.
– Понимаешь, Рафе, нельзя изменить прошлое, – вкрадчиво заговорила Шарлотта. – Однако никто не сможет отнять у нас будущее.
Он любовался мерцающими рыбками, потом, аккуратно завернув в бумагу, положил на столик рядом с вазами с цветами, присланными многочисленными друзьями.
– Повесим их в детской.
Она бросила взгляд на детей.
– Я тоже так подумала. Надеюсь, они им понравятся.
– Если нет, я повешу их у себя в кабинете.
– Прекрасная мысль.
– Ты уже подумала над именами?
– Рыб? Или детей?
Рафе едва не рассмеялся.
– Детей, дорогая.
Она сонно улыбнулась.
– Да.
– И что же ты надумала?
– Мне кажется, мы должны назвать их Адам и Филиппа. В честь твоих хороших друзей, которые, собственно, и посоветовали тебе вернуться ко мне. Ну, или выколоть себе глаза.
– Однако неплохое предложение. – Рафе снова был готов рассмеяться.
А это вовсе не предложение. Его будущая жена была непреклонна в своих желаниях. Что же, Адам и Филиппа, добро пожаловать в семью!
