– Прости… Мне очень жаль, – сказал Антонио, но он прекрасно понимал, насколько ничтожно малы его слова.
– Не надо. – В глазах Эммы вспыхнул гнев. – Не извиняйся. Здесь не за что просить прощения, как и не за что прощать. Нельзя извиниться за рак, но можно помочь с ним бороться, помочь побеждать его. Есть много фондов для финансирования новых открытий в борьбе с онкологией, вот почему так важны благотворительные фонды, вот почему твой фонд может быть чем-то большим.
Антонио выдержал ее взгляд, в котором было обвинение, потому что он знал: Эмма права.
– Прости, – проговорила она.
– Нет, ты права. Я должен был быть более вовлеченным в дела фонда, должен был уделять время посещению гала-вечеров по сбору средств. И ты права насчет Гринфилда, я уже представил ходатайства, чтобы сместить его с должности. После успеха гала-вечера, которым я обязан по большей части тебе, правление одобрило мое решение, и мы уже рассматриваем другие варианты. Как только сделка будет завершена, я обещаю, это будет первым номером в моем списке, как только мы вернемся в Нью-Йорк.
Эмма слегка улыбнулась, словно у нее был какой-то секрет.
– Что? – спросил Антонио. Ему действительно хотелось знать о ней все.
– У меня тоже есть список, – призналась она. – Это мой список желаний. Мама помогала мне его составить.
Эмме не верилось, что она собирается рассказать о своем списке. Во время химиотерапии она слышала, как другие пациенты говорят о списках того, что они хотели бы сделать до того, как болезнь победит. Эмме было больно осознавать, что большинство подразумевали, что победит рак, а не они. И тогда Эмма решила составить свой список желаний, которые она хочет воплотить в жизнь после того, как поправится.
– И что в этом списке?
Эмма посмотрела на Антонио и только сейчас осознала, что за время их разговора они успели переместиться так, что стоило ей подвинуться на пару дюймов – и ее ноги окажутся у него на коленях. Что-то захватывающее было в том, что Эмма полностью владела вниманием Антонио Аркури. Тусклый свет настольной лампы высвечивал в темноте его острые скулы и красиво очерченные губы, которых она так хотела коснуться.
В его взгляде было не только любопытство, но и что-то еще. Эмма ощутила жар внизу живота, и, чтобы как-то противостоять этому влечению к собственному боссу, она ответила на вопрос.
– Много всего: от малого до великого.
– И какое же самое большое твое желание?
– Только мужчина мог это спросить, – усмехнулась она. – Ну хорошо, самое великое – увидеть, как солнце встает над пустыней и садится в море.
– В один день? – удивился Антонио.
– Не обязательно, я непривередлива. Просто рассвет, просто закат. Но да, пустыня, море…
Я хочу повидать мир, я действительно с нетерпением жду поездки в Гонконг, – призналась она.
– А что самое маленькое?
– О, это я уже осуществила. Съесть стопку блинчиков с хрустящим беконом и кленовым сиропом. Это было божественно!
Антонио рассмеялся, когда Эмма блаженно застонала от воспоминаний.
– Что еще?
Мысли Эммы вернулись к списку и к тому, что она не могла написать при родителях. Да, конечно, мама поняла бы ее, и все же Эмма не могла написать в своем списке «потерять девственность». Для нее это было нечто большее, чем просто секс. Тогда Эмма готовилась к реконструктивной операции с той же практичностью, с которой проходила все этапы лечения.
Сейчас, глядя в зеркало, она видела просто фигуру, грудь, которую сначала отняли, а потом поставили на место. Ей трудно было воспринимать грудь как часть своего собственного тела. Да, она знала, что у нее хорошая фигура, но почему-то никогда не могла относиться к ней как к телу, которое принадлежит ей, словно это было что-то чужеродное.
– Ты не просила меня помочь тебе получить что-то из своего списка, – проговорил Антонио, когда она не ответила на его вопрос.
– Когда?
– Когда я предложил тебе все, что ты захочешь.
– Нет, не просила, – ответила она. – Потому что я хочу достичь этого сама, понимаешь? Если я попрошу тебя помочь мне, это будет… как будто обман.
Он ничего не ответил, и молчание между ними стало напряженным. Эмма снова посмотрела на него в полумраке комнаты. Она могла сколько угодно лгать себе, что влечение к Антонио вызывают лишь мысли о девственности, она могла винить в этом ту близость, что сложилась между ними за последние несколько часов, но она не станет этого делать. Она всегда находила Антонио очень привлекательным мужчиной, всегда остро осознавала его присутствие.
Он внимательно изучал ее своими темными глазами, и в них она видела желание, которое стало почти осязаемым. Эмма, как никогда остро, осознавала его близость, и расстояние между ними было одновременно совсем крошечным и почти непреодолимым.
Эмма вздохнула, зная, что не может поддаться этому искушению, благоразумие возобладало. Да, горе и боль детства Антонио затронули что-то в ее душе, но она не могла быть с ним. Потому что, несмотря на все его обещания, она не могла ни на кого положиться, если случится худшее. Люди уходят, люди меняются, люди хотят жить собственной нормальной жизнью… И в конце концов, единственный человек, на которого может положиться Эмма, – это она сама.
Эмма окинула взглядом комнату, разорвав наконец связь между ними. Взяв в руки пачку бумаг, она спросила Антонио о Бартлетте, и он с видимым облегчением поддержал разговор.
– Компания Бартлетта – семейный бизнес в четвертом поколении…
– Нет, я имела в виду не его компанию. Что он за человек, какой он?
Антонио замер на мгновение, словно он не уделил этим фактам ни малейшего внимания. Эмма лишь мягко рассмеялась.
– Антонио, – улыбнувшись, попеняла она. – Бартлетт – отец двоих детей, Мэнди и Джеймса, оба учатся в университете, изучают бизнес. И Мэнди учеба явно нравится, судя по публикациям в Инстаграме.
– Ты подписана на нее в Инстаграме?
– Да. Ты же попросил меня изучить Бартлетта, что я и сделала.
– И как ты все это разузнала? – спросил он, явно слегка озадаченный.
– Анна, личный ассистент Бартлетта, раньше работала на одного человека, тесно связанного с главой твоего лондонского офиса. Мы довольно хорошо знаем друг друга, так что она помогла мне с некоторой информацией, не нарушая никаких границ. Думаю, тебе стоит взглянуть на документы в синей папке, в них информация личного порядка в отличие от официальных данных.
Слово «личного» всколыхнули воспоминания о разговоре, который состоялся у них с Антонио чуть раньше. Понимая, что она потеряла концентрацию, Эмма вдруг ощутила волну страшной усталости, и, когда Антонио взял папку с документами, она решила оставить его и вернуться в свою комнату. Но на этот раз она надеялась не избежать кошмаров, предаться мечтам о своем боссе.
