— Да, со мной все в порядке.
— А с Лизой? — спросила тетя Мила так, будто речь шла о ее закадычной подружке.
— У нее тоже все хорошо, пока хорошо… Один человек грозится устроить ей большие неприятности, если мы не решим его проблему, которая в некотором роде из-за нас и возникла.
— А вы можете ее решить? — уточнила моя тетушка.
— Боюсь, что без твоей, тетя Мила, помощи не обойтись.
— Говори, чем я могу вам помочь?
— Я знаю, что ты училась в институте вместе с Петром Калистратовым.
— Да, это так, я много раз тебе об этом говорила. И при чем здесь Петя?
— Этот Петя, он тоже неформал… Гот.
— Знаю, — спокойно ответила тетушка. — Он еще в институте ударился в готику. Я думала, что с возрастом у него это прошло.
— Нет, он главный гот Тарасова.
— Неплохая карьера, — усмехнулась моя тетушка. — А что от меня требуется?
— Вчера Калигула, такое прозвище в среде готов у Калистратова, — пояснила я, — на три месяца отлучил Жука, одного из своих сподвижников, от участия в их ролевых играх, а по большому счету от посещения закрытого клуба, в котором собираются возрастные представители всех субкультур. Так вот, я имела неосторожность пообещать, что Калигула изменит свое решение и Жук будет снова допущен в «Три бочонка».
Тетя Мила молчала, и чем дольше тянулась пауза, тем явственней я понимала, что пообещала Георгичу невозможное. Кто такая моя родственница, чтобы указывать высокому тарасовскому чиновнику, что ему делать? Всего лишь бывшая однокашница, имя которой он, может быть, даже не помнит.
— Женя, я так понимаю, ты на меня рассчитываешь? — уточнила тетушка.
— Да, я подумала…
— Как это самоуверенно с твоей стороны, Женя! — повысила голос тетушка. — Ты бы сначала со мной посоветовалась, прежде чем что-то обещать. У Калистратова и в институтские годы был непростой характер, а сейчас он худший представитель чиновничьей бюрократии. Мне знакомая рассказывала, что ходила к нему на прием, так Петр Евгеньевич ее даже слушать не стал, отфутболил к своему заму. Кстати, прозвище Калигула ему еще в институте дали. Боюсь, что изменить его решение невозможно.
— Жаль. — Звуковой сигнал возвестил о параллельном вызове. Я попрощалась со своей тетушкой и ответила на звонок Наумченко. — Да, Петр Остапович, я вас слушаю.
— Мне пришел ответ из воинской части, в которой служил Ставрогин. В машину, в которой ехали наши военнослужащие, попал снаряд, она взорвалась, потом загорелась. Тела всех, кто там находился, сильно обгорели. Опознание проводилось по анализам ДНК, но родственников Ставрогина не нашли. В его личном деле значилась только мать, но она умерла за год до этого. Наверное, надо было поискать какую-то дальнюю родню, но никто этим не занимался. Так что собрали какие-то останки, предположительно принадлежащие прапорщику Ставрогину Д. Д., они какое-то время пролежали невостребованными в ростовском морге, а потом были преданы земле там же, в Ростове.
— Теоретически Ставрогина могло вообще не быть в той машине либо он спасся.
— Да, я думаю, такое возможно. Теперь об интернет-заказе. Наш специалист определил точку доступа Wi-Fi, которой пользовался тот, кто купил резиновую лодку. Она находится в кафе «Титаник». К сожалению, администрация этого заведения проигнорировала постановление о запрете свободного доступа к сети Wi-Fi, сославшись на то, что посетителям неинтересно там регистрироваться. Они провели интернет в соседнюю квартиру, оформив его на частное лицо, а роутер поставили в кафе.
— Ясно. А как он оплатил заказ?
— Электронным подарочным сертификатом, у которого вот-вот заканчивался срок действия, т. е. приобретен он был почти год назад. Наш специалист сейчас пытается выяснить, кто, где и как приобрел этот сертификат, но это может быть тупиковое направление.
— А вы не интересовались, может быть, в кафе ведется видеозапись? Вдруг кто-то из посетителей «Титаника» в момент заказа ковырялся в телефоне или планшете?
— Евгения, мы смотрели запись. Больше половины посетителей кафе сидели, уткнувшись в свои гаджеты.
— Неужели никто не выглядел подозрительнее, чем все остальные?
— Был один персонаж, но сидел он к камере спиной. Когда входил-выходил, он так ловко уворачивался от камеры, что его лица разглядеть не удалось. А что у вас?
— Он больше не…
— Женя! — в мою комнату влетела Лизавета. — С кем ты там так долго болтаешь? Он прислал мне видео.
— Я вам перезвоню, — сказала я Наумченко, прервала с ним связь и направилась за Андреевой в комнату напротив.
Глава 20
— Гоша прислал мне ссылку, я открыла ее, а тут это. — Лизавета включила воспроизведение.
Запись была короткой и неважного качества, тем не менее, просмотрев ее, я поняла, что Дэн, теперь я уже не сомневалась, что он жив, взял в заложники участников группы «DK-dance», продюсированием которой занималась Андреева. Четверо парней и одна девушка сидели в заминированном микроавтобусе. Гоша истерично кричал на камеру смартфона:
— Тетя Лиза, мы все взлетим на воздух, если вы не сделаете то, что хочет этот человек. Тетя Лиза, я очень прошу, сделайте то, что он просит! Мы не хотим умирать! Только вы можете нас спасти!
Изображение дернулось, камера поочередно прошлась по лицам заложников, перекошенным от ужаса. Захлопнулась дверь микроавтобуса, камера зафиксировалась на дате, написанной черной краской на кузове.
— Жизнь этих людей в ваших руках. В шестнадцать двенадцать садитесь в надувную лодку и гребите к противоположному берегу. Как только вы достигнете центра, музыканты будут освобождены. В случае, если вы откажетесь выполнять мое задание, машина будет взорвана. Заявите в полицию, машина будет взорвана, а вы получите новое задание, но на месте музыкантов окажутся ваши близкие. Не подвергайте риску их жизнь, испытайте свою судьбу.
Какое-то время мы с Лизаветой смотрели друг на друга, потом, не сговариваясь, перевели свои взгляды на настенные часы. До заявленного времени оставалось меньше получаса.
— Это время взрыва? — спросила я.
— Да, — подтвердила Лизавета. — Женя, я должна тебе кое в чем признаться…
Я подумала, что она хочет покаяться в том, что в смерти Дениса Зиновьева все-таки есть ее вина. Сейчас было не до этих откровений, они уже ничего не могли изменить.
— В этом нет необходимости, — сказала я.
— Женя, у меня дрожат ноги, я шагу ступить не могу, — призналась Андреева, разрушая мое предположение.
— Елизавета Константиновна, вы должны успокоиться. Все под контролем. Водоворот отключается, вы же сами видели, — попыталась я успокоить ее. Еще несколько дней назад я бы не поверила, что кто-то способен напугать эту женщину. Она, скорее, сама могла нагнать на кого-то страху.
