Трубку взяли не сразу.
Спустя несколько гудков я услышала удивленный, почти детский голос.
— Добрый вечер. А кто это?
— Я хотела бы поговорить с Леной насчет ее просьбы, — тут же заявила я. — Дайте, пожалуйста, ей трубочку.
— С какой Леной? — удивленно переспросила моя собеседница. — Вы ошиблись номером, я Наташа…
— С Леной Карбышевой, — повторила я тоном, не терпящим возражений. — Я знаю, что она у вас. Лена просила меня позвонить ей, но она не берет трубку. Это очень важно для нее.
— Боюсь, я вам ничем не могу помочь… — совсем растерялась Наташа. — Лена Карбышева, я с ней знакома, но, честно говоря, не знаю, где она… Мы с ней сто лет уже не общались, позвоните ей домой…
— Вы не видели ее? — спросила я. — Может, знаете, с кем она общается? С кем дружит? Мне очень нужно с ней поговорить…
— К сожалению, я правда ничего про Лену не знаю, — расстроилась девушка. — Вы лучше к ней домой позвоните, вам подсказать номер?
— Да нет, спасибо, я знаю, — отказалась я и, попрощавшись с бывшей Лениной подругой, повесила трубку.
Как и обещала, я позвонила Ольге и попросила вспомнить еще Лениных знакомых и подруг. Женщина дергающимся от волнения нервным голосом сказала, что она уже просмотрела номера своих знакомых и обзвонила всех, кто знал ее дочь.
— Все безрезультатно! — обреченно заключила она. — Я не знаю, что делать… Наверное, буду звонить в полицию…
Я попросила Ольгу постараться успокоиться и не предпринимать до утра никаких действий.
— В прошлый же раз Лена вернулась! — напомнила я Карбышевой. — Постарайтесь хоть немного поспать, а я пока проверю форум, на котором общается ваша дочь…
Но я прекрасно знала, что в эту ночь Ольга заснуть не сможет…
Глава 4
Утром, часов в шесть, как только я проснулась и выпила чашку черного кофе, то решила позвонить Ольге — узнать, пришла ли ночью Лена домой. Трубку женщина взяла сразу — я боялась ее разбудить, но, видимо, напрасно.
Как я и подозревала, несчастная Карбышева всю ночь не сомкнула глаз — ждала возвращения «блудной дочери». Голос Ольги не казался сонным — напротив, в нем слышались возбужденные, истеричные нотки. По тону, которым женщина произнесла обычное «Слушаю», я сразу поняла: Лена домой не вернулась.
— Вы не дозвонились до Лены? — сразу спросила я ее.
Ольга тут же быстро заговорила:
— Я звонила всю ночь на мобильный дочери. Она не брала трубку, сначала были длинные гудки, а потом, сколько я ни набирала номер, сплошные короткие. Я обзвонила все больницы и морги, но никого похожего на мою девочку ни днем, ни ночью туда не поступало. Я уже разговаривала с полицией, но они отказываются начинать поиски. Сказали, что девушке пятнадцать лет, скорее всего, она влюбилась и загуляла. Мол, ждите, когда вернется. Эти гады посоветовали мне проверить дочку в поликлинике. Ну, понимаете, якобы вдруг она забеременела. Я вообще хотела жаловаться на таких «стражей порядка» — что они себе позволяют! У меня горе, пропала дочь, а они еще насмехаются! Мол, с парнем понятно, чем ваша дочка занимается… Да я на них в суд подам, не пожалею времени и денег!
— Ольга, успокойтесь! — оборвала я возмущенный монолог женщины.
Скорее всего, она так высказывает свои переживания, ополчившись на не слишком остроумных полицейских.
Страшно вообразить, что пережила за эту ночь несчастная мать — и так она терзает себя подозрениями, одно другое хуже. И вот — дочь не пришла домой, на звонки не отвечает.
Наверное, если бы служащий из полиции не пошутил так не вовремя, Ольга бы сейчас рыдала в трубку и умоляла меня приехать. Но ничего хорошего не будет, если она вздумает разбираться с полицией — только лишние нервы себе истреплет.
— В полицию и правда пока не заявляйте, я попытаюсь найти Лену, — пообещала я Ольге. — Просто успокойтесь, выпейте таблеток, алкоголь — что угодно, попробуйте поспать. Это лучшее, что вы можете сделать в данной ситуации. Я занимаюсь вашим делом, подождите, я вам расскажу о результатах. Сами понимаете, сразу ничего не бывает — успокойте себя тем, что я серьезно взялась за расследование, и если пообещала, что найду Лену, то слово свое сдержу. Вы же, в конце концов, наняли меня потому, что уверены в моей квалификации и профессионализме! Поэтому пообещайте мне, что не будете сгоряча ничего делать, хорошо?
Мой строгий тон возымел на женщину свое действие — она покорно пообещала, что успокоится, точнее, попробует это сделать, и будет сообщать мне обо всех событиях. Я попрощалась с ней, Ольга тихо произнесла:
— Евгения Максимовна, я вас очень прошу… умоляю вас, пожалуйста, найдите Лену! Это я во всем виновата, я мало внимания ей уделяла, только успокаивала себя тем, что дочь отлично учится, а значит, все в порядке. А ей нужна была моя помощь, мое участие, моя материнская любовь… Я не стану ни упрекать Лену, ни ругаться на нее — пусть только вернется… Даже если эти полицейские правы, пусть моя дочь беременна, это не так страшно, как томиться в неведении. Все можно понять и простить, только, пожалуйста, верните Лену домой… Да пусть надевает что угодно, делает себе татуировки, пирсинг, бреется налысо — мне все равно, главное, чтобы с ней все было хорошо, чтобы она была жива и здорова…
Последние слова потонули в сдерживаемых, но все-таки прорвавшихся рыданиях.
Я поняла, что женщина до последнего старалась не показывать эмоций, но в конце концов чувства взяли верх. Ольга заплакала, точно маленькая девочка, которая столкнулась со злом и несправедливостью и не знает, как с этим бороться и к кому обратиться за помощью.
Я всегда считала себя человеком, лишенным эмоций, — искренне не понимаю, зачем как-то оценивать ситуацию, когда можно попросту изменить ее. Или принять таковой, какая она есть, истерики и слезы ничем не помогут.
Это в детстве ребенок думает — вот поплачу, и добрый Дедушка Мороз подарит мне игрушку, какую хочу, или мама сжалится надо мной и не станет ругать за двойку. Вот только «прокатывает» подобное лишь в раннем возрасте, и то не всегда.
Взрослый человек может сколько угодно рыдать, впадать в депрессию, истерить — толку никакого не будет. Любимый муж не передумает, если решил уйти к другой, деньги с неба не посыпятся, а потерявшийся ребенок домой не вернется.
Конечно, моя позиция в этом случае представляется мне верной, но люди по природе своей — существа эмоциональные, особенно женщины. Без чувств они не могут ни на что реагировать, и я это прекрасно понимаю.
Увы, я совершенно не умею утешать людей — могу разве что попытаться помочь им, что, собственно, и собираюсь сделать.
Я заверила Карбышеву, что установлю все возможные места, где может находиться Лена, и проверю их, после чего сообщу женщине о ходе дела. Ольга еще раз поблагодарила меня и повесила трубку.
