— Не хочу… — Мэри попыталась отодвинуть бутыль, но я с силой наклонила емкость, и девушка была вынуждена сделать большой глоток. Она попыталась что-то сказать, но я наклонила бутылку еще, при этом следя, чтоб Мэри не поперхнулась. Она выпила еще несколько глотков, я не успокоилась до тех пор, пока девушка не опустошила половину бутылки.
— Теперь — два пальца в рот! — велела я, но этого не потребовалось — Мэри вырвало и так. — Вот молодец, — похвалила я ее. — Давай, пей еще. У тебя еще две с половиной бутылки.
— Я не хочу, мне плохо! — Она попыталась оттолкнуть бутылку, но куда там!
Во-первых, я была гораздо сильнее ее, а во-вторых, в состоянии, в котором находилась сейчас несчастная, не то что бутылку не оттолкнешь, карандаш с полу не поднимешь!
— Пока не выпьешь все, не отстану! — заявила я.
Мэри давилась, плакала, но я была беспощадна. Как ни упрашивала меня она не заставлять ее пить, я раз за разом подносила к ее губам бутыль с водой и не успокаивалась до тех пор, пока девушка не выпивала за раз необходимую порцию.
Я закончила эту «пытку» только тогда, когда убедилась, что Мэри уже рвет водой. В третьей бутылке оставалась примерно половина, девушке хватило около двух с лишним литров. Я вытащила три таблетки активированного угля и протянула Мэри.
— Пей сразу все, — велела я. — Как себя чувствуешь, получше?
Та затравленно посмотрела на меня — видимо, опасалась, что я еще что-нибудь заставлю ее выпить.
— Успокойся, остатки воды я в тебя заливать не буду, — заверила ее я. — Выпей уголь, чтоб всю оставшуюся отраву вывести из организма. Это поможет.
Мэри взяла трясущимися руками таблетки и запихнула в себя все три штуки. Сделала судорожный глоток воды, потом прошептала еле слышно:
— Горло болит… глотать больно… и противно…
— При отравлении так всегда, — заметила я. — Потерпи, скоро легче будет. До свадьбы заживет!
— Мне плохо… — прошелестела девушка. — Я умру, похоже…
— Если б промывание желудка не сделали, то возможно, — сказала я. — Сейчас тебе получше будет. Слабость, конечно, быстро не пройдет, зато твоя жизнь вне опасности. Ты встать сможешь? Идти можешь?
Мэри отрицательно покачала головой. Ни она, ни я не обращали ни малейшего внимания на промозглый, холодный дождь. Возможно, девушке от него было даже лучше — похоже, у нее поднялась температура, когда я дотронулась до ее лба, он весь горел.
— Похоже, у тебя жар, — заметила я. — Если мы останемся тут, ты можешь подхватить воспаление легких. Давай-ка дойдем до машины, я ее недалеко оставила. Опирайся о меня, ну же!
Я кое-как подняла обессиленную девушку, и та всем своим весом повисла на моей руке. К счастью, Мэри не отличалась внушительной комплекцией, поэтому я весьма быстро дотащила ее до «Фольксвагена». Открыв дверцу, я усадила ее на сиденье, и Мэри обессиленно уронила голову на кресло.
— Посиди пока тут. — Я включила печку. Надеюсь, обойдется без осложнений, пневмония — штука тяжелая и весьма опасная…
Несмотря на мои опасения, тепло, удобное сиденье и, что греха таить, своевременно оказанная мною первая помощь возымели свое действие. Девушка потихоньку приходила в себя, по крайней мере, ее лицо не казалось уже таким мертвенно-бледным. Поначалу она сидела с закрытыми глазами, потом ее веки стали подрагивать, как будто она хочет открыть их. Я сидела молча, терпеливо ожидая, когда она наконец-то очнется. Минут пятнадцать спустя после того, как я усадила ее в машину, Мэри наконец более-менее связно проговорила:
— Где я? Мара, это ты?
— Я, я, — успокаивающе подтвердила я. — Ты в безопасности, в моей машине.
Мэри кивнула и пробормотала:
— В горле пересохло… противно…
Я дала ей третью бутылку воды, и она жадно отпила глоток. Я аккуратно взяла у девушки бутылку, чтоб она не пролила воду на себя, и закрыла ее. Мэри открыла глаза и посмотрела на меня уже осмысленным взглядом. Я поняла, что сейчас более-менее подходящее время, чтобы задать ей вопросы.
— Кто тебя отравил? И чем? — спросила я ее. Мэри помотала головой.
— Не помнишь? Что ты помнишь, постарайся рассказать!
— Водка… — прошептала та. — Он заставил меня выпить всю бутылку… это ужасно…
— Кто — он? — настойчиво допытывалась я. — Зачем?
— Я не видела его лица… он… наверное, он Кроу, но я не знаю…
— Ты встречалась с Кроу? — повторила я. — Это он заставил тебя выпить бутылку водки? Зачем?
— Чтоб кукла действовала… — Мэри принялась нести какую-то околесицу про деньги, куклу и обряд с водкой. Я всеми силами пыталась понять, о чем она говорит, но восстановить ход событий так и не смогла. Я не придумала ничего лучше, кроме как вытащить из сумки завернутого в целлофановый пакет пупса с изуродованным лицом, и показала его девушке.
— Ты про эту куклу сейчас говоришь? — спросила я.
Лицо Мэри изменилось — похоже, она была жутко напугана. На куклу она смотрела с таким выражением, словно видела возле себя призрака.
— Откуда… откуда это у тебя? — пробормотала она, вжавшись в кресло, точно хотела слиться с его обивкой. — Пожалуйста, убери ее, убери…
— Как я вижу, кукла тебе знакома, — заключила я, но просьбу девушки выполнила, спрятала жуткого пупса в пакет и положила его в сумку. — Теперь попытайся рассказать подробно, что с тобой произошло. Меня интересует все с самого начала — и про Кроу, и про куклу, и про эту водку… Если все расскажешь, обещаю, ничего жуткого с тобой больше не случится, никто тебя не заставит ни пить алкоголь, ни заниматься еще чем подобным…
— А ты меня не выдашь? — с ужасом прошептала Мэри. — Не расскажешь никому? Если узнают, я пропала…
— Никто ничего не узнает! — заверила я, толком не понимая, кто что узнает и почему Мэри этого так боится. — Я буду держать язык за зубами, можешь на меня положиться!
Мэри вздохнула, видимо, собираясь с духом, а потом начала рассказывать свою историю. Поначалу она путалась в словах, запиналась, однако вскоре смогла говорить осмысленно и понятно.
— Кукла — это ритуал такой, — пояснила она. — Я учусь у Кроу, я тебе уже говорила… Только это — тайна, не рассказывай никому, особенно на форуме… Кроу же все узнает сразу… Он мне задания давал разные, сложные очень. Предыдущее было собрать магические инструменты. Я его только недавно завершила, долго искала все…
— А мне говорила, что не знаешь, где добыть эти самые инструменты! — заметила я.
— Я же не буду каждому встречному рассказывать, что у меня есть и чаша, и пентакль, и меч, и жезл! — фыркнула девушка. — Чашу я сделала из черепа. Нашла на свалке на кладбище обгоревший череп, пришлось его чинить, чтоб не развалился. Я его полимерной глиной облепила, мыла долго, боялась, вдруг черви оттуда поползут. Но он обгорел сильно, не из земли точно. Не знаю, как так получилось, он прямо на мусорной свалке лежал и словно меня ждал…
