— Ну, в порчи и прочий эзотерический бред я и сама не верю, — заявила я. — А вот Лена, насколько могу судить, другого мнения. — Я кивнула на книжный шкаф. — Как я понимаю, ваша дочь увлеклась эзотерикой недавно?
— Да, буквально месяц назад, — подтвердила Карбышева. — Все это резко и внезапно началось, и внешность, и характер, и интересы у Лены изменились… Мне иногда кажется, что это дурной сон, наваждение… Что я вижу кошмар, но стоит мне проснуться, и Лена снова станет прежней, доброй, старательной девочкой…
— Я сделаю все возможное, чтобы выяснить, что происходит с Леной, — заверила я женщину. — Пожалуйста, держите меня в курсе происходящего. Сообщите, когда Лена придет домой — я собираюсь поехать в ее лицей, но не уверена, что ваша дочь на занятиях. И сами понимаете, мне нужно как-то наладить с ней контакт.
— Конечно, я сразу позвоню вам или напишу смс-сообщение, когда Лена вернется домой, — пообещала Ольга.
На этом я посчитала нужным завершить свой визит и попрощалась с женщиной, в свою очередь заверив ее, что непременно сообщу ей, как только что-то прояснится в отношении ее дочери. Карбышева поблагодарила меня и проводила до двери, а я, быстро одевшись, заспешила к своей машине, чтобы успеть приехать в лицей Лены до окончания занятий.
Учебное заведение, где училась дочь Карбышевой, показалось мне весьма престижным. По крайней мере, по внешнему виду лицей не напоминал обычную школу — его стены были покрашены совсем недавно, здание оказалось довольно высоким и большим. Окна украшали тонкие белые колонны, и в целом школа Лены чем-то походила на музей. И располагался он в центре города, из чего я сделала вывод, что это учебное заведение — одно из лучших в нашем Тарасове.
Я оставила свой «Фольксваген» неподалеку от центрального входа в лицей и подошла к красивым высоким воротам. Толкнула узорчатую калитку, та без скрипа отворилась. Я поспешила войти внутрь, пока непрекращающийся дождь совершенно не вылил на меня всю свою осеннюю меланхолию и грусть.
Вход в лицей украшала красивая табличка с номером учебного заведения. Даже белая дверь, и та показалась мне едва ли не произведением архитектурного искусства. Одновременно она была и строгой, и в то же время красивой, ничего лишнего и кричащего.
Я затруднялась определить, в каком архитектурном стиле выполнено здание.
Увы, не слишком хорошо разбираюсь в искусстве.
Одно могу сказать наверняка — от лицея исходило ощущение новизны, серьезности и какой-то вдумчивости. Если судить по внешнему виду школы, то предметы должны вести хорошо подготовленные, квалифицированные учителя, да и школьники вряд ли окажутся нетрудолюбивыми прогульщиками.
Наверное, Ольга внимательно подошла к выбору учебного заведения для своей дочери — ведь, насколько я поняла, женщина хотела, чтобы из Лены вышел успешный, порядочный человек. Следовательно, обычная, второсортная школа Карбышевой не подходила, а лицей оказался наилучшим выбором.
На входе в учебное заведение сидела опрятная женщина-вахтерша. Она вежливо поздоровалась со мной и поинтересовалась о цели моего визита в лицей.
— У меня здесь племянница учится, — на ходу придумала я подходящую легенду. — Вот хотела поговорить с ее классным руководителем по поводу успеваемости девочки. Не подскажете, где у вас расписание уроков?
— Пройдите вон к той стене, — сориентировала меня вахтерша. — Скоро закончится седьмой урок первой смены, будет перемена. Тогда и сможете поговорить с преподавателем. В каком классе учится ваша племянница?
— В девятом, — сообщила я и быстро направилась к расписанию, дабы избежать дальнейших расспросов.
Сомневаюсь, конечно, что вахтерша знает по именам и фамилиям всех учеников лицея, но все же лучше избежать возможных подозрений и несоответствий.
Я удивилась, увидев расписание девятиклассников.
Когда я училась в школе, нам редко ставили больше шести уроков, даже в старших классах. Зато в лицее у девятиклассников практически каждый день стояло по семь, а то и по восемь уроков, причем последними значились не второстепенные предметы вроде «ОБЖ» и «Физкультуры», а сложные — физика, алгебра, геометрия.
В девятом «А», где училась Лена Карбышева, седьмой и восьмой уроки сегодня были русский язык и литература. Кабинет этих учебных дисциплин находился на третьем этаже, и я поспешила подняться по лестнице до окончания урока.
В коридоре третьего этажа стояла гробовая тишина. Все кабинеты были закрыты, и оставалось только надеяться, что я не ошиблась и правильно нашла нужную аудиторию.
Я встала напротив двери с табличкой «14», где, согласно расписанию, должна сейчас заниматься Лена, и устроилась возле большого окна.
Так и быть, дождусь конца занятия, я-то намеревалась заглянуть в кабинет и посмотреть, на месте ли юная неформалка. Но открывать дверь постеснялась, а то еще учитель разозлится на меня и откажется разговаривать.
Пока я ожидала окончания занятия, мне удалось придумать более-менее правдоподобную историю, которую я готовилась выложить классному руководителю Лены.
Наконец прозвенел звонок, из-за дверей кабинетов донесся шум отодвигаемых стульев и открываемых сумок и рюкзаков. Несмотря на перемену, по коридору никто не носился, все школьники выходили организованно, не торопясь, точно вымуштрованные ученики «школы благородных девиц».
В лицее учащиеся должны были носить соответствующую форму — конечно, не строгие коричневые платья. По-моему, в наше время даже в начальных классах такие не носят, — а белые водолазки и черные юбки для девочек и строгие костюмы для мальчиков.
Дверь четырнадцатого кабинета тоже открылась, оттуда вышло несколько девушек-подростков, одетых в черно-белую форму, и три молодых парня. Группа старшеклассников поспешила к окну, девушки приглушенно переговаривались.
Судя по обрывкам их беседы, которые я услышала, только что они писали сочинение и обсуждали выполненную работу.
Я выждала несколько минут, а потом вошла в учебный класс. За столом сидела худощавая женщина лет сорока с короткой строгой стрижкой и в сером брючном костюме.
Судя по всему, это и была учительница русского языка и литературы, а насколько я знала от Ольги, по совместительству и классный руководитель девятого «А» класса.
Женщина подняла голову и посмотрела на меня внимательным, цепким взглядом. Ее серые глаза показались мне живыми и проницательными, несмотря на прямоугольные очки и строгое лицо, учительница не производила впечатление злобной сердитой дамы.
Нет, ее взгляд был серьезным, но в то же время — вежливым.
Глядя на нее, я ни за что бы не поверила, что эта женщина когда-либо повышает голос на своих учеников.
— Здравствуйте, — поздоровалась со мной классная дама. — Вы ко мне?
— Добрый день, — ответила я на приветствие. — Да, я хотела бы поговорить с вами об успеваемости одной вашей ученицы, Елены Карбышевой. Я работаю в одном издательстве с ее матерью, Ольгой, и она попросила меня побеседовать с вами. Ольга сейчас очень занята, она ведь главный редактор журнала, вот я и согласилась помочь ей.
