Однажды вечером, когда уже стемнело, я катался по городку и увидел, что за мной едет милицейская машина. Я решил прибавить скорость: мне совсем не хотелось катить тяжелый мопед в гараж, чтобы доставать там из бака провод.
Машина тоже начала ехать быстрее. Ну, думаю, не отстанут – в очередной раз хотят меня поймать. Пришлось еще добавить газу. Еду и почти ничего перед собой не вижу, потому что вокруг темно, а фары плохо работают. У преследователей свет от фар, как раз наоборот, был очень яркий и сильно слепил глаза, когда я нервно оборачивался, чтобы понять, насколько приблизился автомобиль. Чтобы оторваться, я стал ехал всё быстрее.
В какой-то момент я почувствовал, что лежу на земле. Открыл глаза и увидел над собой черное небо и клубы пыли. Рядом была большая труба. Оказалось, что я упал в яму, которую вырыли прямо посреди дороги, чтобы починить водопровод. Никакого ограждения рядом с ней не было.
В больнице выяснилось, что у меня компрессионный перелом позвоночника. На восстановление и реабилитацию ушло много времени, а травма до сих пор дает о себе знать ноющей болью в спине. Но я считаю, что мне тогда еще повезло: если бы я упал на ту самую трубу, то, скорее всего, погиб бы.
Пока лежал в больнице, ко мне постоянно приходили толпы ребят, хотя в палату мало кому из них удавалось пройти. Для посещения больного выдавали только один халат, чтобы большое количество посетителей не создавали шум. Но ко мне всегда тихонько пробиралось больше одного человека: друзья просто натягивали халат на двоих. Те, кто так и не смог попасть вовнутрь, кричали на улице: «Саня! Кондр, выходи!» И хотя вставать мне категорически не разрешалось, просто игнорировать своих друзей я не мог, поэтому нарушал постельный режим и взбирался на подоконник. Просто для того, чтобы им помахать. В конечном итоге на меня надели гипсовый корсет и, выписав раньше положенного времени из-за несоблюдения постельного режима, отправили домой.
Со мной в детстве постоянно приключались какие-то истории, и всё потому, что я был очень активным ребенком и никогда не сидел на одном месте. Каждый раз я придумывал для себя и друзей какие-то активности, а иначе в маленьком городке было бы просто невероятно скучно жить.
Мои родители
Иногда в соцсетях меня называют мажором. Они думают, что я родился в золотой колыбели и всё, что я имею, мне подарил отец. Как вы уже поняли, это не так. Отец мне дал многое, но не в материальном плане: он приучил к труду, научил, как решать бытовые трудности, объяснил ценность каждого заработанного рубля. Именно благодаря этому я впоследствии смог всего добиться самостоятельно и сегодня помогаю своим родителям.
Мой папа родом из деревни, которая находится под Саратовом. В годы войны его отец был сильно ранен в живот осколком от мины и, вернувшись домой с фронта, он прожил недолго. Папа рассказывал, что им с его мамой и двумя братьями пришлось невероятно тяжело после того, как не стало главы семьи. Каждому приходилось очень много работать, чтобы прокормиться: они работали в поле и держали большое хозяйство. Семья долгое время жила в халупе с глиняным полом, а когда отцу было четырнадцать лет, он полностью взял на себя строительство нового бревенчатого дома.
После школы отец пошел в армию, где увидел хорошую перспективу для будущей работы, поэтому впоследствии окончил школу прапорщиков и стал военным. Первые годы его служба проходила в ракетных войсках, где он занимался обслуживанием ядерных боеголовок. Затем его по распределению отправили в Чехию, где я родился, оттуда спустя несколько лет перевели в военный городок под Можайск.
Мой отец был всегда довольно строгим и консервативным, но при этом справедливым. Он никогда не запрещал мне пробовать что-то новое, поддерживал мои начинания и всегда верил, что я смогу достичь всего, о чем мечтаю. Когда мы на поле сажали картошку, я постоянно твердил, что такой труд совершенно неперспективен: ты хоть двести полей засади ею, а выгода будет небольшой. Да, сейчас она нам помогает не умереть с голоду, говорил им я, но нельзя так жить всегда. Во мне, видимо, уже тогда начала развиваться предпринимательская жилка, и я пытался убедить родителей в том, что нужно уезжать в Москву, где на картошку и всё остальное можно зарабатывать интеллектуальным трудом. Мама не спорила со мной, но и слушать мои причитания ей было тяжело, поэтому она просила папу меняться с ней местами и уходила к сестре. Отец же спокойно слушал мои рассуждения и говорил, что у меня в руках есть все карты и мне по силам добиться успеха. «Поступай в институт, учись хорошо, старайся, и всё обязательно получиться так, как ты хочешь», – стимулировал он меня.
Понимая, как сильно мне не хотелось заниматься телятами, отец старался как-то мотивировать меня и временами давал деньги за то, что я относил им корм. Это были небольшие деньги, но честно заработанные, поэтому я испытывал чувство гордости.
Моя мама – это идеал женщины. Она очень мировая, невероятно скромная, добрая и заботливая. Каждый раз, когда думаю о ней, расплываюсь в улыбке. Мама всегда создавала невероятный уют и порядок в нашем доме – всё сверкало чистотой, а кухня была наполнена ароматом свежеприготовленных блюд. Даже не знаю, как она всё успевала.
Мама окончила институт по специальности «преподаватель русского языка», но работала в детском садике воспитателем. Она шутила, что ей дома достаточно общения с таким подростком, как я, и заниматься малышами ей гораздо приятнее. Ее, конечно, можно было понять: мое поведение было далеко не идеальным, я частенько доставлял ей много хлопот.
Маму без конца вызывали в школу, где она всё время краснела из-за меня. Только представьте, когда мне было лет тринадцать, я послал директора на три буквы и чуть не вылетел из школы. У меня тогда произошел конфликт с парнем из одиннадцатого класса. Я вообще либо дружил со старшеклассниками, либо сильно враждовал с ними. Часто они затевали со мной драку, но я не давал себя в обиду и всегда давал отпор. И вот однажды, когда я шел после школы домой, ко мне подбежал этот парень, отнял дипломат и плюнул на него. Я недолго думая, в ответ плюнул на его сумку. Он, видимо, не ожидал этого и ударил меня в грудь – я, конечно, тут же ударил его. Тогда он завалил меня на землю и со всей злости плюнул в лицо. Я рефлекторно тоже плюнул в его физиономию.
Мы бы долго еще катались по земле, пытаясь одолеть друг друга, но тут на улицу вышла директор школы. Увидев потасовку, она подбежала к нам и закричала: «Кондрашов, что ты задираешься? Почему ты затеваешь драки?» Мне стало так обидно, что она заступается за парня, который первый на меня напал и который на несколько лет меня старше. От такой несправедливости у меня закипела кровь: «Да пошла ты на….! – крикнул я ей. – Ты должна защищать тех, кто слабее и младше!»
Эта история повергла маму в шок. Она выслушала мои оправдания, но никак не поддержала. Она вообще никогда не заступалась за меня в подобных ситуациях. «Учитель всегда прав», – говорила она. Я сейчас понимаю, что с ее стороны это было самое верное решение, потому что родителям нельзя вставать на сторону ребенка – так он может решить, будто ему всё дозволено. Рассудить учеников в конфликтных ситуациях должен учитель, но никак не родители. Тогда мне, конечно, было очень обидно, что мама не приняла мою сторону, но сейчас я хорошо понимаю, что не имел никакого права оскорблять директора и она повела себя абсолютно правильно.
