Спустя четверть часа я выходила из секретариата с несколькими браслетами — пропусками и долгожданным значком. Золотой круг с гравировкой «Созерцай, изучай, твори», а в середине камень. Сейчас обычный халцедон, но на третьем курсе, когда я выберу специализацию, на его месте мож0ет появиться даже сапфир. Это, если я решусь связать свою жизнь с ментальной магией и иллюзией. Возможно, я пойду по папиному пути и стану заниматься бытовой артефакторикой, тогда на моем значке будет янтарь. Пока я еще не знала наверняка, но у меня есть еще два года, чтобы почувствовать свою стезю. В одном я была уверена: боевая артефакторика точно не мое, да и рубин мне не идет.
Приближаясь к жилому корпусу, я надела на руку один из браслетов. Ловко застегнув его, быстро поднялась по ступенькам, почти взлетела. Виной всему не отсутствие времени (его у меня было с излишком), а чувство эйфории, которое наполняло меня безудержной энергией. Поднеся браслет к кристаллу, я дождалась, пока он засияет белым, и прошла в холл.
Я словно домой попала! Уютно обставленное помещение напоминало, скорее, гостиную в канун праздника, чем холл учебного корпуса. Повсюду мягкие диваны, кресла, рядом с ними журнальные столики и небольшие тумбочки на высоких ножках. На стенах висели красивые картины: пейзажи и портреты знаменитых артефакторов. Мягкое освещение, статуэтки, напольные вазы и камин — все это создавало атмосферу домашнего уюта.
— Первый курс? — раздался строгий голос сбоку, и я оглянулась в поисках собеседника.
Женщина средних лет терпеливо ждала моего ответа.
— Да.
— Ваш браслет, — потребовала она, и я протянула ей руку.
— Ваша комната на первом этаже, номер восемь. Устав академии, список учебной литературы и расписание на вашем столе. По всем вопросам вы можете обращаться ко мне, но по пустякам советую не беспокоить. Вы все запомнили, адептка Флеминг?
— Да. — Я немного растерялась, но в целом картина была ясна. Уже сейчас я понимала, что эта леди будет последней, к кому я обращусь за помощью.
В холл вошли два парня, и женщина, ничего не сказав мне на прощанье, поспешила к ним. Я же поспешила найти свою комнату. Софи, несмотря на мой рассказ о проживании вне стен академии, заверила, что комната мне необходима. Спорить я не стала, а после слов комендантки поняла правоту девушки.
Приложив браслет, открыла дверь. Небольшая прихожая — гостиная и две двери. Заглянув в обе комнаты, я поняла, что жить мне придется с соседкой. Вернее, не жить, а сталкиваться время от времени. Обе комнаты словно близнецы, так что выбор был лишь условным.
На столе меня действительно ждали толстая брошюра под названием «Устав академии» и два листка: на одном список книг, на другом расписание. Судя по увиденному, в первом семестре у нас будет всего лишь пять предметов. О камнях я знала почти все, поэтому, увидев геммологию, обрадовалась: по основам частной практики у меня уже имелся опыт. Я часто сопровождала отца на встречи с поставщиками, заказчиками, да и отчетность по доходам в департамент относили мы вместе, так что эти два предмета были мне хорошо знакомы и опасений не вызывали. В артефакторике и материаловедении я была не столь уверена в своих силах. Безусловно, кое — какие умения и знания у меня есть, но наверняка я узнаю очень много нового на этих занятиях. Единственным предметом, что вызывал во мне легкую панику, была изометрическая проекция. Все эскизы, что я делала в папиной лаборатории, не подходили. Некоторые из них отец переделывал, а некоторые просто выбрасывал, говоря, что они безнадежны. Такой же я чувствовала и себя, когда речь заходила о создании ювелирной части артефакта. Конечно, артефактор может и не делать ювелирную работу, а брать готовое украшение. Многие так и работали, сотрудничая со знаменитыми ювелирами. Опуская то, что сила артефакта будет значительно меньше. Под определенное плетение необходим определенный набор камней с нужной огранкой, не говоря уже о том, что ювелир, создавая свое творение, накладывает на него отпечаток и своей силы.
— Я все смогу! Нет ничего невозможного! — успокаивая и вдохновляя себя на подвиги, повторяла я девиз Адама. Странно, но это работало. Появлялась уверенность в своих силах и желание ринуться в бой, показать себе и всему миру, на что я способна.
Теплота от кулона, висевшего на шее, заставила меня повременить со взятием преград.
— Доброе утро, матушка. — Улыбаясь, я подошла к кровати и присела на нее.
— Доброе утро, милая. Как ты?
— Все просто замечательно. Я поступила в академию! — Радость переполняла меня, и я легла на подушку, уставившись в потолок.
— Рада слышать, что ты счастлива. — Я чувствовала, что мама улыбается, говоря это.
— А как девочки? Как папа?
— Энни увлечена живописью, Мадлен — книгами, а отец — новым артефактом. — Едва мама замолчала, как я услышала душераздирающий крик и звон посуды, а затем мамин строгий голос: — Алирия, прекрати верещать и прибери за собой!
— Что происходит? Почему Алирия кричала? — Я даже привстала с подушки, пытаясь собраться с мыслями.
— Не бери в голову. Мне стоило предупредить слуг о поднятии Джингилса.
— Джингилс умер? — Перед глазами встал образ конюха, который учил меня сидеть в седле.
— Неудачно упал со Стремительного. — Мамин голос был полон грусти и сожаления. За столько лет, что Джингилс проработал в нашей семье, мы успели не только оценить его по заслугам, но и искренне полюбить.
— Ты его подняла?! — Я была возмущена до глубины души! Как отец позволил подобное?
— Эмилия, у него не было семьи, самыми близкими для него были лошади, и я уверена, он был бы рад дать свое согласие, если бы я могла у него спросить!
— Но ты не знаешь наверняка! — Образ истинной леди в лице моей матери таял на глазах. Как много мы не видим, ослепленные любовью к родным! Прав был папа, говоря, что у некромантов нет ничего святого.
— Отец знает об этом?
— Эмма, но разве я могу показать недоделанную работу? — Я еле сдерживала злость, больше всего мне хотелось связаться с отцом и открыть ему глаза на мамины эксперименты.
— Кстати, Эмма, а от зомби графа Флеминга идет неприятный запах?
— Неприятный запах?
— Запах разложения, например?
Я убрала руки от кулона, прерывая связь, больше говорить с мамой я не могла. Боюсь, я окажусь слишком несдержанной в высказываниях. Пройдя несколько кругов по комнате, я схватила список и карту академии, спеша в библиотеку за учебниками.
На протяжении всего пути я пыталась успокоиться, но возмущение было слишком велико. Одно дело, когда маг сам, еще при жизни, дал согласие на поднятие, или заключенный не успел отработать свое наказание, но взять и поднять бывшего слугу! Это не просто некрасивый поступок, это нарушение закона. Когда папа узнает, он придет в ярость, мама ведь обещала ему держать себя в рамках правил. В прошлый раз, когда она случайно подняла целый склеп родственников первого советника Императора, нас спасло только чувство юмора того самого советника. Боюсь, в этот раз оно нам не поможет. Вот не зря папа запретил маме заниматься практикой. Теперь я его понимаю, а раньше жалела маму. Считая, папу… Да, перед ним я определенно виновата.
