Сначала она увидела лишь двор, перечеркнутый резкими штрихами дождя, но потом сквозь водяные струи проступил угловатый темный силуэт и, двигаясь, словно челнок, из стороны в сторону, начал медленно приближаться к Таше. Принцесса, почувствовав, как по спине пробежала неприятная струйка холодного пота, волевым усилием заставила себя остаться на месте…
Зыбкая фигура продолжала свое монотонное, сонное движение, а потом стремительно рванулась, приблизившись к окну в один миг. Вздрогнув всем телом от неожиданности, Таша вжала голову в плечи и зажмурилась. Когда открыла глаза, обомлела, из-за мутного, местами закопченного стекла на нее в упор смотрела «она» — утопленница-мертвячка.
Лицо, синее, опухшее, местами объеденное улитками и рыбами давно потеряло всякую симметрию, вокруг перекошенного рта, словно странное украшение, блестела прилипшая чешуя, длинные волосы, перепутанные с зеленой склизкой тиной, свисали плетьми, корявые пальцы, изогнутые, раздутые, осторожно касались стекла.
«Тук, тук, тук» — раздалось в тиши, и Таша еле сдержалась, чтобы не отпрянуть от ночной гостьи, но показывать страх было нельзя. Нервно прищурившись, так, что изображение стало нечетким, размытым, принцесса придвинула лицо к стеклу, становясь нос к носу с «ней».
— Чего тебе надо? Уходи! — прошептала, стараясь придать шепоту угрожающие ноты, — Пошла отсюда! Кыш!
Мертвячка замерла, склонила голову к плечу и, внимательно разглядывая Ташу, приложила одутловатый палец к стеклу, нарисовала на нем знак, похожий на букву «Х», а потом, из перекрестья линий вниз изобразила треугольник.
— Что это? — мгновенно забыв о страхе, спросила Таша.
«Она» не ответила, лишь кивнула уродливой головой, и снова странными зигзагообразными движениями удалилась в темноту…
В ту ночь Таша больше не спала. Утром, умолчав о ночном визите и пообещав хозяйке к вечеру вернуться, она ушла на поиски Учителя. Надежды на то, что он придет днем, почти не было, но срочность дела заставила принцессу надеяться на его приход. Сев под дерево возле ведущей к тракту тропы, девушка принялась ждать. И, несмотря на яркое солнце, Кагира все же появился. Он укрылся в тени кустов, и стоял там едва заметный глазу.
— Мне нужна твоя помощь, Учитель, — обратилась к нему обрадованная Таша, — там, в деревне, с самоходами бродит мертвячка-утопленница — очень странная.
— Чем же она тебя так удивила, дитя? — голос Кагиры мешался с шелестом листьев, а сам он казался призраком, обманом зрения, ловкой игрой теней и веток, раскачивающихся на ветру.
— Она не похожа на других самоходов, Учитель.
— Что же в ней особенного? — прошипел Кагира, выбираясь из темноты кустов и усаживаясь рядом с принцессой, — что показалось тебе странным, дитя, расскажи?
Неуверенно и тихо Таша пересказала Учителю события прошлой ночи. Он кивнул головой, а потом, обратив лицо к ученице, поинтересовался:
— Чего ты боишься? Почему не доверяешь собственным словам? Ты ведь хочешь рассказать еще что-то, но страх ошибиться заставляет тебя молчать. Не бойся ошибок, дитя, порой, истина кроется там, где мы видим лишь сомнительные догадки.
— Хорошо, — собралась духом Таша, вспоминая, как еще в лаПлава, на занятиях с гувернанткой получала обидный щелчок указкой по макушке за любое неверное предположение, — женщина из деревни сказала, что мертвячка убила четверых. Это странно, ведь «она» быстрая, дневного света совсем не боится, значит, жертв должно было быть гораздо больше, — Таша замолкла, по привычке зажмурилась, ожидая наказания, которого не последовало, и, удивившись, продолжила, — еще та женщина, из деревни, сказала, что «она» убивает селян, но то, что ест, не говорила. Странно для мертвяка. Я видела «ее» лицо, на нем блестела рыбья чешуя… — не закончила Таша, испугавшись, что последняя догадка покажется совершенно абсурдной.
— И что? Не молчи, дитя, говори, что ты об этом думаешь?
— Странные мысли в голову лезут, — растерялась девушка.
— Скажи мне, что пришло тебе на ум, — Кагира требовательно опустил тяжелую руку на ее плечо, длинные серпы ногтей матово блеснули на солнце.
— Думаю, что мертвячка не ест людей, и питается рыбой, — призналась Таша, тут же спохватившись.
— Похоже на то, — довольно кивнул Учитель, и на его страшном лице отразилось подобие улыбки.
— Что же мне делать? Как упокоить эту странную мертвячку? — беспомощно спросила девушка, — я вообще не умею никого упокаивать…
Кагира поднялся и, развернувшись огромной спиной к ученице, пошел прочь. Наполовину скрывшись в кустарнике, зомби остановился, и до принцессы донесся его свистящий голос:
— Мертвяков поднимает и упокаивает некромант — таковы правила. Самоходы — исключение из правил.
— Мне от этого не легче, — пробурчала уставшая от мыслей и догадок Таша.
— Запомни, дитя, все то, что неподвластно правилам, имеет свою причину.
— И что мне теперь делать? — прозвучало с надеждой, но вопрос этот адресата уже не достиг — за покачивающимися ветвями кустов сгустилась безмолвная тьма.
* * *
В столице Королевства, напротив, тьма будто отступила, когда любимая дочь, живая и здоровая вернулась ко двору отца. Явилась она со странной компанией и умолчала о произошедшем, сославшись на провалы в памяти и дурное колдовство врагов. Несмотря на то, что наследница выглядела так, словно перенесла тяжелый недуг, всеобщей радости не было предела. Нарбелия быстро пришла в себя и под присмотром многочисленных служанок, камеристок, фрейлин и лекарей за считанные дни вернула цветущий вид.
Тут же, мгновенно узнав о случившемся, в столицу с глубочайшими извинениями явился Тианар. Нарбелия приняла его холодно, ограничившись официальным приемом. И хотя на лице принцессы отражалось лишь доброжелательное безразличие, сердце ее сжималось от страданий. Тианар стоял перед ней, как ни в чем не бывало, и глаза его были прохладными и пустыми. В памяти Нарбелии проносились моменты их былой жизни, приключений, битв, любви, огненных ночей, которые они проводили вместе. Все это исчезло в один миг, все это стало прахом. При мысли о прахе, Нарбелии тут же вспомнилась злобная усмешка мертвеца Хайди, треклятого вестника предательства любимого.
После того приема Нарбелия уединилась в покоях и долго рыдала. Никто никогда не должен был видеть ее слез. Плакать она позволяла себе лишь при Тианаре, да и слезы те были не искренними, их назначение заключалось в том, чтобы заставить эльфийского принца исполнить очередной ее каприз… Теперь, сотрясаясь от рыданий, наследница Королевства проклинала Тианара в голос, а в мыслях умоляла его вернуться. Она понимала, что возврата не будет. На приеме они говорили и даже улыбались друг другу, даже танцевали. Правда руки принца, едва касающиеся ладони и талии Нарбелии были холодными, словно неживыми.
Принцесса снова вспомнила о Хайди… Негодяй, объявив себя спасителем, присосался, словно клещ. Не стесняясь, он потребовал награду у Короля, а принцессе заявил, что намерен остаться при дворе в столице Королевства. «Прибить бы его» — в сердцах подумала Нарбелия, но потом, вспомнив, что догадки Хайди о поступке Тианара оказались безупречными, смирилась. Такого соратника нужно было держать при себе, умного, хитрого, сильного и расчетливого. Расчетливость в данной ситуации являлась плюсом — с таким всегда можно будет сторговаться.
