— Вы хотите сказать, что этот пес может жить без сердца? — в голосе Хапа-Тавака прозвучало искреннее удивление и неподдельный интерес.
— До нескольких дней — это факт, — уверенно кивнул гонец.
— Что ж, просто прекрасно! Спасибо за познавательный рассказ, дорогой мой господин Пижма. А теперь давайте поговорим о наших делах, — высокий человек поднял вверх указательный палец, призывая присутствующих к вниманию. — Итак, господа, достопочтенного гонца наверняка интересует то, как обстоят дела с сосудами для эликсира, и почему еще ни одна партия так и не пересекла границ Шиммака?
— Очень хотелось бы знать, — вставил свою реплику Пижма.
— Причин много, друг мой, и вы меня, безусловно, поймете, — продолжил Хапа-Тавак, внимательно разглядывая лежащего у ног полуэльфа терьера, — во-первых, возникла проблема с северной дорогой. Протоптать тропу через Владычество и Королевство, конечно, труда не составило, а вот с гоблинами возник вопрос. Степь — их территория, и они не довольны тем, что мы собираемся водить там свои караваны.
— Недовольны? — удивленно переспросил гонец.
— А вы, мой друг, были бы довольны, если бы, к примеру, через вашу спальню проложили дорогу и по ней бы шатались толпы всякого сброда. Неприятное зрелище, правда? Вот и гоблины незамедлительно показали нам зубы… Еще одна проблема возникла с сосудами для эликсира. Фальшивые единороги не выдержали силы живительной магии и передохли по пути, а основную партию лесных эльфиек мы потеряли…
Рамаля, внимательно наблюдавшего за происходящим, поразило то, как смело и открыто этот огромный человек говорит о своих неудачах и промахах. Удивляло то, что там, где в пору юлить и изворачиваться, Хапа-Тавак говорит уверенно и честно, так, как есть… Гонца это, похоже, тоже подкупило. Он согласно кивал всем словам Белого Кролика, а потом обнадежено спросил:
— Наверняка вы нашли какой-то выход из сложившейся ситуации?
— Это вы, вы, мой друг, его нашли, — загадочно улыбнулся собеседник, — еще утром я мучительно соображал, как переправить к вам припасенных мною эльфиек, ведь их лесные братья обложили границы Владычества. Нас не пропустят в Шиммак, даже к степи подойти не позволят. Лесные эльфы — серьезные враги. Они непревзойденные войны, а их магия черпает силы из могущества древности.
— Нам ли бояться лесных? — прозвучал громкий уверенный голос.
Все присутствующие обернулись к двери и молчаливо уставились на Камэля, произнесшего эти дерзкие слова. Белый Кролик обернулся к вопрошающему и спокойно пояснил:
— Бояться не стоит, мой уважаемый Камэль, и в храбрости вашей и силе я также не сомневаюсь. Нам не нужно лишнее внимание, лишний шум. Пусть все, как и раньше, занимаются войной, а мы продолжим наши дела. Итак, господин Рамаль, будьте добры сообщить мне, остались ли еще на нашей псарне собаки той же чудесной породы, что и благородный спутник нашего гостя.
— Около дюжины чистокровных темноморских терьеров, — не понимая, к чему идет разговор, отчитался эльф.
— Вполне достаточно, — Хапа-Тавак заложил руки за спину, прошелся по залу и задумчиво посмотрел в окно. — Мой добрый Рамаль, зная о ваших связях и полезных знакомствах, я прошу вас в кратчайшие сроки отыскать и доставить в Волдэй опытного и умелого анатомиста. Не дожидаясь расспросов, я поясню свою мысль: мы вырежем сердца собак и заменим их сердцами эльфиек, благодаря этому мой эликсир обретет сосуды выносливые и прочные. Сердца лесных дев наполнят своей магией тела псов и позволят эликсиру настояться и достигнуть нужной консистенции. Теперь понимаете? Лесным эльфам нет дела до собак, и мы сможем перевезти их в Шиммак без особых проблем.
— Вы думаете, что это возможно? Сердце девы в груди зверя… — по рядам эльфов прошел ропот, но травник-гигант сделал предупреждающий жест рукой, и в зале наступила тишина.
— Я допускаю, что это вполне возможно и весьма удобно. Рискнуть стоит. Не забывайте, что у нас в запасе остался дракон…
— Которого так и не поймали, — заявил кто-то из присутствующих.
— Мы напали на след и отогнали дракона на восток, — осадил говорившего Камэль, — он лишен огня, поэтому опасности почти не представляет, так что за поимкой дело не станет.
* * *
Темная вода сомкнулась над головой, задушила, потянула мимо торчащих балок старой мельницы вниз, в бездну. Таша не могла пошевелиться, она медленно опускалась на дно, безвольная, отданная во власть разгневанной, черной реки, которая медленно поворачивала, крутила ее ослабшее тело, обращая ее лицом то к невидимому дну, то к сокрытому толщей воды небу. Глядя вниз, под себя, Таша ощущала волнение и трепет. Что-то было там, у самого дна, что-то разгневанное, злое, готовое уничтожить любого, рискнувшего приблизиться, и одновременно испуганное, молящее о спасении и защите…
На последнем дыхании Таша рванулась туда. Отступать было поздно, а разгадка тайны, похоже, находилась совсем рядом. В мутной тьме мелькнуло светлое пятно. Принцесса потянула руку, коснулась чего-то неуловимого, тонкого, белого. Воздуха не хватало, и она изо всех сил принялась грести руками и ногами, чтобы подняться наверх…
Насладившись глубоким вдохом, Таша выбралась на берег. Мертвяков не было, осталась лишь «она». Девушка шагнула навстречу, протягивая руку и показывая зажатый в ладони клочок белой фаты.
— Старуха соврала, — прошептала Таша, пораженная страшной догадкой, — разбойник убил тебя и твою сестру, а провожатым заплатил за молчание…
Мертвячка ничего не ответила. Словно не видя принцессу, она пошла к воде и, не издав лишнего всплеска, погрузилась в нее. Принцесса смотрела ей в след, ощущая, как от осознания случившегося сердце наполняется ужасом и болью. Правда оказалась слишком страшной. Как могло случиться такое, что за горсть золота селяне вверили судьбы несчастных сестер проходимцу, который убил их цинично и безжалостно. Бедная Мирика так и осталась лежать на дне, опутанная набитой камнями сетью и собственной белой фатой. А несчастная Нара поднялась и, терзаемая яростью и жаждой правосудия явилась за ответом…
— Таша! — громкий крик раздался со стороны тропы.
— Лона! Ты еще здесь? — взволнованно воскликнула принцесса, спеша навстречу напуганной девочке, — почему не ушла?
— Не знаю, страшно стало, вдруг ты утонула?
— Тем более надо было идти за подмогой, — укорила ее Таша.
Вдвоем они поспешили прочь от злополучного места…
Тайна сестер была раскрыта, и жизнь в деревне вернулась в спокойное русло. Нару и Мирику достали из омута и с почестями похоронили. Родственники провожающих, боясь новых проклятий и преследований, отдали взятое у разбойника золото единственной родственнице сестер — Коре, но она отнесла проклятое богатство на омут, к старой мельнице и бросила в воду.
Ташу не благодарили, благодарить некромантов за работу не принято, но и без оплаты не оставили. С ней рассчитались продуктами: сушеным мясом, сыром и лепешками. Кора подарила свое старое платье, и накидку из овечьей шерсти.
