— Думаю, ваш сердечный друг поспешил убраться из этого места, чего и вам желал, — мертвец растянул губы в наигранной улыбке, заставив наследницу вздрогнуть от гнева.
— Хватит шутить! — быстро поднявшись, девушка яростно топнула ногой и сжала кулаки, — Негодяй!
— Я вижу, вы так прикипели к этим достойным вашего статуса апартаментам, что не хотите покидать их. Видимо, поэтому вы так неприветливы со своим спасителем!
— Спасителем? — лицо Нарбелии перекосило от недоумения.
— Я говорю о себе, если вы столь несообразительны, — усмехнулся мертвец, показывая зубы, — но, если я, на ваш взгляд, для подобной роли не гожусь, то можем вернуть все обратно — я зарою выход и оставлю вас наслаждаться одиночеством.
С этими словами он повернулся спиной, направляясь к земляной куче у прохода.
— Прощайте, несговорчивая госпожа, я…
— Погоди, — взвизгнула Нарбелия, содрогнувшись от одной мысли о том, что снова рискует остаться одна.
— Уже передумали, — произнес мертвец утвердительно и благосклонно кивнул головой, — тогда, прошу следовать за мной.
Слабого света кольца Нарбелии не хватало, чтобы осветить бесконечный земляной туннель, похожий на гигантскую кротовую нору. Следуя за мертвецом, девушка с отвращением оглядывала серые округлые стены с красными прожилками глины. Кое-где по их неровной поверхности скатывались капли воды, бледные голые корни торчали здесь и там, похожие на хвосты исполинских крыс. Сделав несколько шагов, Нарбелия остановилась и окликнула Хайди, идущего впереди:
— Эй ты! Куда ты направляешься?
— Пытаюсь отыскать выход, — ответил мертвец слегка раздраженно.
— Мы никуда не пойдем без Тианара!
— Тианара? Ха-ха, — ответом была усмешка.
Тонкие гладкие пальцы с отдающими синевой, но весьма ухоженными ногтями издали перед носом Нарбелии неприятный щелчок. Резкий костяной звук заставил девушку поморщиться.
— Очнитесь, принцесса! — продолжил разговор недобрый спутник, — ваш дружок сбежал отсюда, как и все остальные благоразумные и… живые.
— Он не мог! — наигранно нежный голос Нарбелии дрогнул и сорвался, став хриплым и скрипучим, как у древней старухи, — Он не мог! — крикнула она словно от боли.
— Он мог! Мог! — красивое лицо Хайди озарила улыбка триумфа, казалось, что страдания несчастной Нарбелии доставляют ему несказанное удовольствие, — не только мог, но и сделал. Он сбежал.
— Но почему? Почему? — принцесса отчаянно замотала головой, отчего ее роскошные русые волосы затрепетали, дождем рассыпаясь по плечам.
— Его можно понять — он хотел жить, и вам, скорее всего, желал того же! Не стоит его винить — так на его месте поступил бы каждый! Жизнь бесценна, а даму сердца можно найти и новую. В момент опасности вы стали ему обузой — лишним грузом, так что, осознайте уже — сейчас вы просто ненужная вещь, брошенная, забытая, и спасать вас некому.
Пропустив оскорбление мимо ушей, наследница тихо спросила:
— А ты… Зачем ты пришел и откопал меня? Зачем ведешь за собой?
— Ваше высочество представляет для меня большую ценность, — был ответ.
От этих слов угнетенная Нарбелия подняла, было, голову в надежде, однако, окончание фразы оказалось еще более ужасным и гадким, чем все предыдущие слова:
— Вы мне очень нужны, дорогая! Проклятая нора так глубока и запутана, что даже я умудрился в ней заблудиться. Неизвестно, сколько еще придется плутать здесь. Так вот, чтобы не обессилеть от голода я решил захватить вас с собой в качестве передвижного запаса провизии, так сказать, на крайний случай…
Итак, положение девушки оказалось просто кошмарным. Сердце бешено стучало, в голове нарастал гул — тщетная попытка заглушить осознание того, что она, такая желанная и прекрасная, оказалась ненужной, брошенной, забытой впопыхах, словно какая-то служанка или рабыня. Боль предательства мешалась в ее душе со страхом быть съеденной. Лишенная возможности колдовать, наследница могла положиться лишь на милость и сытость своего бессердечного «спасителя»…
* * *
Снег, что выпал так неожиданно, за пару дней растаял без следа. Казалось, не было никаких морозов — северные цветы подняли головки и деревья распрямили пригнутые снеговой тяжестью ветви. Лишь черные, скукоженные листья тропических растений напоминали о прошедших заморозках.
Лейла, молча, стояла на ступенях открытой террасы, которая, подобно морской косе, вела от дворца в самую глубь сада. Принцесса наблюдала, как слуги корчуют замерзшие пальмы и складывают их в запряженную волами повозку. Два огромных сфинкса, подобно белым статуям, замерли у основания длинной лестницы, завершающей террасу. Чудовища не шевелились, лишь слабое движение их гладких боков выдавало жизнь.
Несмотря на пробившееся сквозь пятна облаков солнце, воздух был холоден и влажен, однако, ликийская хозяйка довольствовалась лишь легким длинным платьем из серебряного блестящего шелка и плоскими сандалиями, украшенными крупными живыми цветами. Тонкие пальцы красавицы сжимали ножку золотой чаши, наполненной цветочным чаем.
В эти редкие минуты бесценного, нервного отдыха, Лейла позволяла себе расслабиться и на миг оторваться от своих тревог и забот. Она прикрыла подведенные серой краской глаза и блаженно потянула глоток ароматного напитка, дивно пахнущего цветами горячего летнего луга. От медового пряного вкуса потянуло в сон. Захотелось упасть на траву и уснуть, пригревшись в лучах солнца, просто, без пуховых перин и подушек, без гнетущих бархатных пологов, без жарких пледов и одеял. Как в детстве, когда они с сестрой без забот и хлопот гуляли по окрестным полям под чутким присмотром армии нянек, но с нерушимым ощущением внутренней свободы, наивной, детской, совершенно невозможной теперь.
Когда-то давно они с сестрой были не разлей вода. Все тайны, горести и радости они делили на двоих. Они выгораживали друг друга перед отцом и строгой бабкой, когда творили свои безобидные детские шалости, скучали, оказываясь друг от друга вдали.
Раздор между сестрами произошел много позже. Настал момент, когда уже взрослые дочери Короля должны были унаследовать власть. Старшей — Лэйле, прочили Королевство, Нарбелия — младшая, должна была получить пост хозяйки Ликии, независимого города. Нельзя сказать, чтобы сестры были довольны: спокойная и замкнутая Лэйла никогда не рвалась в Королевы, чего не скажешь об амбициозной и честолюбивой Нарбелии. Словно угадав желания сестер, судьба распорядилась вопреки ожидаемому. Бабка Лэйлы и Нарбелии, та самая, что построила Ликию — великий город, где процветают искусство и культура, находясь на смертном одре, призвала к себе внучек и побеседовала с каждой отдельно.
Лэйла пришла в покои старой Королевы одна и присела на стул возле ложа. В комнате было темно, задернутые гардины не пропускали солнечного света, поэтому горели свечи. Аромат ладана умиротворял, но, несмотря на это, Лэйла подрагивала от волнения — бабка редко общалась с сестрами-наследницами, значит, разговор предстоял важный.
