Таша сжала зубы, искренне надеясь, что Эллавия не догадается и в этот раз заявить об их сомнительном родстве, но купчиха оказалась весьма проницательной, и, усевшись подле Таша, мягко поинтересовалась:
— Я вижу, вы знакомы с моей милой соседкой? Мы путешествуем вместе от самого Алого Лема, и, если бы не сие досадное недоразумение, давно бы были в Сибре.
— Вас задержали егеря? — спросил Аро, с долей страха разглядывая огромную купчиху, занявшую практически все пространство напротив него.
— Двое вооруженных мужчин. Но мы не стали возражать. После жуткого зрелища, увиденного ночью, — Эллавия зашептала, словно боясь, что ее услышит кто-то лишний, — перевернутая карета в лесу…
— Ясно, — кивнул Франц.
— Конечно, ясно, — воодушевленно закивала Эллавия, — ясно, как божий день. Это происки ведьмы, и не простой, а очень сильной и могущественной.
— Вы разбираетесь в ведьмах, если так легко определяете степень их мощи? — заявил Аро, едва скрыв сарказм, но, надо отметить, что в его словах крылась значительная доля надежды.
— Это же очевидно, — поджала пухлые губы купчиха, и в голосе ее прозвучала нота обиды, — весь лес ей подчинен. Вы видели жутких тварей, что ползают там? Огромных улиток? А этот мох, черный мох, он есть даже тут, в таверне, поглядите!
Эллавия закатила глаза к потолку, сыщик и Фиро тут же последовали ее примеру. Слабое освещение позволило лишь смутно разглядеть черные клочья, пробившиеся из щелей возле балок.
— Ведьма захватила лес, свела его с ума и натравила на город…
— Откуда у нее такая сила, — усомнился сыщик.
— Вы знаете, что такое ведьма, мой господин? — был ответ. — Ведьма не человек, не зверь и не нежить. Она — сама есть сила, что с родни потоку, только мощь свою она черпает из ярости и обиды, ненависти и мести.
— Насколько мне известно: ведьма — женщина, — заинтересованно продолжил сыщик.
— Чтобы существовать, ей нужна плоть, и лишь женское тело подходит для этого. Ведьм мужчин не бывает, — пояснила Эллавия, довольная, что отыскала такого внимательного слушателя.
— Она телесна — значит, уязвима, значит, ее можно отыскать и обезвредить.
— Не так то это просто, — улыбнулась купчиха, — ведьма все выворачивает наизнанку, все ставит с ног на голову, будет непросто поймать ее даже в небольшой Игнии.
— Посмотрим, — вежливо кивнул Франц, поднимаясь из-за стола, — а вас я настоятельно попрошу, будьте осторожнее и лишний раз не покидайте гостиницу…
* * *
Так прошло несколько дней. Франц и Фиро потратили их на безрезультатные поиски: они еще раз посетили пекарню, чтобы снова убедиться в непричастности служанки Сары к происходящему, на всякий случай встретились и со старухой Виллиной — там их тоже ждало разочарование и порция отборных проклятий вместо приветствия. Однако кое-что интересное эта встреча все же привнесла: как старожил Игнии, Виллина поведала сыщику о старинном гербе, на котором была изображена башня ведьмы, каменная бочка, заключенная в кольцо защитных рун.
Согласно легендам и преданиям герб появился в те времена, когда на одну из дочерей правителя Игнии пало проклятье — дева стала ведьмой. Ее заключили в башню, скрытую чащей леса, а на воротах города повесили защитный герб. К счастью для правителя, детей-наследников и родственников у него имелось в избытке: об этом красноречиво свидетельствовала популярность в здешних местах имен, начинающихся на «Иг». Поэтому про замурованную в башне Игнетту вскоре забыли. Забыли до тех пор, пока она, превратив тюрьму в неприступное убежище, сама не напомнила о своем существовании…
Больше старуха Виллина не смогла вспомнить ничего. Сыщик и мертвец попытались расспросить о башне людей пропавшего осведомителя, но они лишь пожимали плечами — Ага не раз посылал отряды на поиски логова ведьмы, но все было впустую.
Ведьма, в свою очередь, также времени даром не теряла. Обезумевший лес, отравленный смертоносными чарами, изливал свою ярость на Игнию и тех, кому не посчастливилось попасть на потаенную дорогу, ведущую в город.
Из последних объездов егеря шерифа Аги вернулись ни с чем. Только пара разбитых вдребезги карет попалась им на пути. Все это держалось в строжайшей тайне для жителей и вынужденных гостей. Градус страха в их крови и так был слишком высок. Но шила в мешке не утаишь: жуткие твари, порожденные недоброй волей, ринулись на улицы. Как только заходило солнце, из-за стены в город пробирались обезумевшие еноты и лисы. Ероша шерсть и яростно тараща пустые, безвольные глаза, они бросались на редких прохожих. К полуночи в Игнию приходили иные приспешники ведьмы — лисы с человеческими лицами вместо звериных морд. Они бродили вдоль домов, поднимаясь на задние лапы, заглядывали в окна, и, страшно закатывая глаза, сотрясали ночную тьму леденящим душу смехом…
Сразу после приезда егерей, Ага, скрепя сердце, послал за сыщиком. Пусть шерифу и не нравился этот невзрачный и неподобающе требовательный человек, но ситуация вынуждала к сплочению с любым обладающим силой союзником…
Когда Аро в сопровождении мертвеца явился, шериф запер дверь и поведал новости, принесенные последним объездом: егеря обнаружили совсем свежие обломки экипажа, среди которых угадывались останки лошадей и людей, превращенные в кровавое месиво. «Словно кто-то раздавил их огромным пестом в гигантской ступе… Они лежали прямо на краю дороги, и со всего леса к ним сползались белые улитки…» — пересказал Ага слова потрясенного увиденным объездчика.
Несмотря на полученные подробности, яснее ситуация не стала. Франц раздраженно тер пальцами виски: от изначальной цели своих поисков он ушел непозволительно далеко. Золотая Карета оказался просто призраком, и это означало одно — как и сказал мертвец, разбойника, скорее всего, нет в живых, а, значит, погибла надежда отыскать единственного свидетеля знакомого с Хапа-Таваком лично.
Покинув резиденцию Аги, сыщик устало посмотрел на заходящее солнце, тяжелое и алое, утомленно сползающее за неровный лесной частокол.
— Едем в гостиницу, хватит поисков на сегодня, — в его голосе чувствовались ноты разочарования, досады и злобы на самого себя.
Спешившись во дворе под аккомпанимент надрывного собачьего воя, они двинулись по шаткой лестнице на свой этаж, но Франц вдруг остановился на середине пути и сообщил спутнику:
— Вы идите, а я спущусь в таверну, выпью стакан воды…
* * *
Последние красные лучи с трудом пробивались сквозь пыльное маленькое окно. В комнате Таша была одна. Эллавия куда-то пропала, и принцесса не на шутку тревожилась из-за ее продолжительного отсутствия. Четверть часа назад слуги принесли из кладовки деревянную ванну и наполнили ее до краев водой пополам с травяным отваром.
В отсутствие пышнотелой, огромной купчихи, комната показалась Таше просторной. Правда, простор этот сопровождался холодом и темнотой, и вода для помывки успела порядком остыть.
