Принцесса стащила платье, подаренное щедрой Эллавией, и, ежась, ступила на невысокую приставную лестницу. Темная вода колыхнулась, дробя расходящимися от центра кольцами отражение бледного девичьего тела. Погрузившись в воду, еще хранящую остатки тепла, Таша поджала колени к груди и замерла, оцепенела.
Она закрыла глаза, отсчитывая время вспять. Раз за разом вспоминая то, что произошло несколько дней назад. Полутемный зал пригостиничной таверны, разводы на лоснящемся, затертом столе, взгляд в упор, стук сердца, одного сердца. Глаза мертвеца, блестящие жизнью, чистые, словно ключевая вода… С того момента они больше не виделись, но сейчас принцесса точно знала, что Фиро рядом, здесь в гостинице…
Мысли в голове бились, как растревоженные мотыльки. Сердце трепетало, а пальцы, намертво вцепившиеся в предплечья, подрагивали. Разве могло все сложиться вот так? Разве могли они снова оказаться так близко? Снова вместе, опять разделенные невидимой, непреодолимой преградой. И преграду нужно было сломать, разрушить любой ценой…
Она встала на ноги, ощущая, как потекли по телу струи ниспадающей воды, и обласкали кожу ледяные пальцы сквозняка. Сердце прыгало так, будто хотело прорваться наружу через горло. От этой бешеной дроби дыхание сбивалось, отчего то и дело приходилось сглатывать предательский ком. Робость и страх исчезли, вместе с привычной осторожностью и неуверенностью. «Что я делаю?!» — пронеслась в голове мысль и тут же исчезла, уступив место взбудораженной нервной пустоте.
Оставив на полу цепочку мокрых следов, девушка дошла от ванны до кровати, подобрала скомканный плащ и накинула его на плечи, плотно сомкнув полы спереди. Капюшон укрыл наполовину вымоченные волосы. Не надев обуви, она бесшумно покинула комнату…
* * *
Сидя внизу, в таверне, и пристально вглядываясь в «стакан воды», а вернее в огромную кружку с дымящимся ароматным грогом, Франц ненароком задумался о том, что раньше, будучи при исполнении, он не позволял себе алкоголь. Однако холод, сковывающий ночью эти места, доконал его, и сыщик, оправдывал свою слабость тем, что кружка грога в данный момент навредит делу меньше, чем внезапная простуда, или какая-нибудь другая хворь.
В таверне было темно. Владельцы экономили на свечах, поэтому кругом царил сумрак, местами пробитый желтыми шариками слабых огоньков. С дровами, похоже, дела тоже обстояли туго. Печи топились еле-еле; и если внизу, рядом с кухней, тепло еще могло скопиться, то на верхних этажах при разговоре изо рта шел пар.
— Дурная погодка, — прозвучало с другого конца стола.
Франц вскинул голову, оторвавшись от мыслей, прищурился, глядя сквозь пламя тощей обтекшей свечи, на нежданного собеседника, а вернее, судя по голосу, собеседницу. Огромный силуэт, занявший все пространство напротив, и тонкий мяукающий голос мог принадлежать лишь Эллавии.
— Ваш грог пахнет розмарином, говорят, это защищает от ведьм, — мягко произнесла она и тут же добавила, спохватившись. — Надеюсь, вас не смутит моя компания?
Франц помотал головой, принюхиваясь к запаху напитка, но так и не смог выделить розмарин из щедрого букета приправ.
— Эта ведьма порядком доконала меня, — произнес он, — я бы с удовольствием опроверг ее существование, будь у меня соответствующие доказательства.
— Боги нимагу! Вы настолько сильно пугает все то, что не подвластно вашей логике? — певуче рассмеялась Эллавия, прикрывая губы неизменным веером.
— Мой метод основан на логике, и испуг тут вовсе не причем, — смущенно и несколько обиженно пояснил Франц.
Будь Эллавия мужчиной, он вел бы себя тверже, и немедленно поставил бы собеседника на место, но культивированный с детства стыд перед собственной неказистой внешностью в разговоре с противоположным полом мешал молодому человеку вести себя уверено, а чувствовать комфортно.
— Для эпохи, когда магию начали изучать в школах, где колдовство стало всего лишь подручным средством разумного человека, а хороший анатомист ценится выше умелого чародея, ваш взгляд на ситуацию вполне объясним. Вы, милейший, сыщик, а значит во всем придерживаетесь логики и здравого смысла, воля случая вам не ведома, так же, как и воля судьбы.
— Я ограничен временем, а значит, не могу себе позволить полагаться на случай.
— Порой, случай решает если не все, то очень многое, — таинственно произнесла Эллавия, порывшись в бархатных складках своей одежды, извлекла оттуда небольшой предмет и положила его перед Францем.
— Что это? — поинтересовался сыщик, с интересом разглядывая золотую кошачью головку, размером с грецкий орех.
— Ведьмы и духи живут в иной реальности, мистической, потусторонней. Люди не способны проникнуть туда, но есть существа, которые могут это делать. Говорят, кошка может заглядывать по ту сторону, а для того, чтобы увидеть злого духа, надо смотреть между кошачьих ушей, — полные пальцы сомкнулись на кошачьей головке и повертели ее перед носом Аро, — это прицел. Поставьте его на арбалет, и тогда сможете поразить ведьму, даже если она попытается затуманить ваш взгляд или отвести глаза… — Эллавия хотела сказать еще что-то, но обернулась на звук шагов.
Мимо стола, за которым происходила беседа, прошла Таша, с головы до ног закутанная в плащ. Она испуганно кивнула Аро и его собеседнице, глубже надвинула капюшон и поспешила к выходу из таверны.
— Дурная погода, милая, — мяукнула ей вслед Эллавия, — в такую погоду особенно хочется тепла…
Ее голос растворился в полумраке. В присутствии этой исполинской женщины Франц чувствовал себя неуютно. Он не смог бы объяснить, что его так беспокоило: то ли ее мерцающее в тусклом свете свечи бархатное платье, сливающееся с темнотой и делающее фигуру своей обладательницы безграничной, то ли слишком высокий тембр, напоминающий крик ночного животного, то ли глаза, темно-зеленые, с крупными, чуть вытянутыми в вертикаль зрачками, то ли странная прическа из двух кичек, укрытых треугольными кожаными чехлами, похожими на кошачьи уши. Аро поймал себя на странной мысли, что днем купчиха выглядела иначе: грузная, тяжелая, с потными потеками на выбеленном рисовой пудрой лице, медленная и неуклюжая. Сейчас она казалась совершенно иной, грациозной и жуткой, словно огромная кошка южных равнин. Ему вспомнились детские книги, привезенные из-за границы отцом. Сказки народов востока и юга, красиво оформленные, с цветными гравюрами и витиеватыми заглавными буквами в начале абзацев. Вспомнилось, как вечерами мать зажигала свечи и читала ему дивные истории о бесстрашных принцах, ужасных чудовищах, джинах и колдунах, о таинственных холь — женщинах-кошках, жрицах богини Холивейры, которая, кажется, являлась мифической женой барса Ханары, того самого, что был в почете у апарцев и других народов юго-восточной стороны…
Собравшись духом и решив, что причиной несвойственного ему суеверного трепета стал грог, Аро поднялся, прощаясь с купчихой вежливым кивком головы:
— Простите, но я вынужден вас покинуть, — произнес он, ощущая прилив уверенности, — завтра у меня много дел. Приятного вечера.
