Так существовала большая часть жителей Волчьей Пустоши, но были в ней и так называемые «зажиточные». Их дома не сильно превосходили в роскоши, зато имели окна и двускатные крыши с чердаками. Сами поселенцы отличались излишней кротостью, а скорее забитостью. Они молчали, прятали глаза и вжимали в плечи головы, с испугом и трепетом взирая на троих вооруженных всадников. Те ехали не спеша, мягко раскачиваясь на спинах лошадей. Стук копыт глушила земля, и лишь поскрипывание седел да бряцанье оружия нарушало царящее кругом безмолвие.
– Таких оборванцев и ребенок при желании ограбит, – наблюдая за местными, точно подметил Нанга.
– Что с них брать-то? – ответила Айша, – голытьба ведь, неужели этому Гойе мало караванов, которые он грабит?
– Он хочет власти, – предположил Артис с большой долей уверенности, – поэтому прижимает всех, кто есть в степи. Давить слабых удобно: сопротивления они не окажут, зато все вокруг узнают под кем деревня.
– Как ни крути, этот Гойя настроен серьезно, – нахмурил брови Нанга.
– Мы тоже, – бросила ему сестра и резко натянула повод: перед конем выстроилась целая толпа жителей во главе с низкорослым горбатым стариком, видимо старостой.
– Мы ждали, так ждали защитников, и Степь ниспослала вас! – пропищал он тонким, как у мыши, голоском, – Гоя измучил нас поборами, выгреб все запасы, всю провизию, – запричитал староста, трагически сцепляя руки и прижимая их к впалой груди.
– Да! Да! Помогите нам, чем можете! – в поддержку ему закричали остальные крестьяне.
– Мы попробуем, – уверенно и холодно ответил Артис, выезжая вперед.
Услышав его негромкий, но невероятно жесткий и решительный голос, жители сразу притихли и попятились прочь от белого жеребца, нервно грызущего удила добротной, клепаной медью сбруи.
– Можете остановиться в моем доме, – гостеприимно предложил староста, но, взглянув на Айшу и Нангу, Артис отказался:
– Мы останемся в степи.
Они передвинули лагерь ближе к Волчьей Пустоши и по очереди денно и нощно несли караул.
Несколько дней пролетели спокойно. Деревню никто не трогал, казалось, что разбойники и вовсе забыли о ней. Такой вариант развития событий предположил Нанга, но Артис с ним не согласился, уверенный в том, что затишье обычно наступает перед бурей.
И в этот раз прозорливость эльфа не подвела. Рано утром, как раз во время его объезда, на горизонте замаячили фигуры верховых. Их оказалось не меньше десятка, и, разглядев противников внимательно, Артис отметил: прибывшие разбойники были нечета тем, что попадались его отряду ранее. Вооруженные круглыми, притороченными к седлам щитами, мечами и секирами, они носили не легкую броню, а плотные панцири из пришитых к кожаной основе, на манер чешуи, стальных пластин.
Они остановились, съехались в кучу, обсуждая что-то. Затем шестеро отделились и двинулись в деревню, тогда как оставшиеся четверо стали наблюдать за происходящим.
Разбойники не заметили маленького отряда. Чуткие уши эльфа заслышали конский топот еще до того, как всадники возникли на горизонте. Не желая привлекать внимания, новоявленные защитники Волчьей Пустоши положили на землю коней, а сами укрылись в высокой траве.
– Эти другие, – поделился наблюдениями Нанга.
– Потяжелее будут. Смотри-ка, у них и кони в броню одеты, – тут же подметила Айша.
– А эти, похоже, лучники, – кивнул на оставшуюся четверку, лежащий рядом Артис.
– И что будем делать, командир? – глянул на эльфа гоблин, и зажал между острыми зубами сорванную травинку.
Его слова прозвучали с долей сарказма, но Артис не обратил на это внимания, поспешно планируя картину предстоящего боя. Душу его терзала тревога, ведь каждый миг после согласия защищать деревню, он вспоминал о своем недуге. Пока глаза не подводили, и Артис убеждал себя, что пророчество исполнилось и былое зрение вернулось к нему вновь. Однако глубоко в сердце засели сомнения: вдруг предсказание – лишь бред полоумной дикарки? Что будет, если в разгаре предстоящего боя он потеряет способность видеть? И если бы он воевал один… Гоблины признали его лидером, и теперь он отвечал за каждого из них жизнью. Роль командира диктовала такие условия, и Артис, будучи эльфом прямолинейным и в делах чести весьма консервативным, ставил ее превыше всего.
– Перестреляй лучников, а потом разберемся с остальными, – решительно предложил Нанга.
– Поразить в один выстрел всех четверых я не смогу, – прямо пояснил Артис, – у одного-двух появится фора, чтобы стрелять по нашему отряду. Мы здесь ничем не прикрыты, и хорошей брони у нас нет.
– Прикроемся Таксой – предложила Айша.
– Твоим конем? – удивился Артис. – Жалко терять такую сильную лошадь.
– Стрелы не причинят ему вреда…
Артис тревожно взглянул на огромную черную тушу, боком распластанную по земле. Значит, не показалось. Еще при первой встрече с Айшей в родном лесу, он обратил внимание на темную силу, исходящую от лошади гоблинши. Тогда он решил, что странная аура, окутавшая незваную гостью – это просто реакция мудрого леса на появление стародавнего кровного врага. В степи эльф грешил на то, что сам, ощущая себя таким же врагом, воспринимал естественное недовольство природной мощи.
– Тогда вперед, – скомандовал Артис, а Айша шепнула что-то на ухо лежащему коню.
Артис выстрелил, стремительно набросил на тетиву вторую стрелу и выстрелил опять. Два всадника по очереди упали с коней. Еще когда первый поверженный качнулся в седле, разбойник стоящий рядом молниеносно вскинул лук и выстрелил в сторону атаковавшего. Стрела вошла в почву совсем рядом с Артисом, в этот же миг с лошади рухнул второй пораженный. Эльфу пришлось прижаться к земле, потому что оба оставшихся в живых врага принялись стрелять в его сторону.
Перед Артисом поднялся черный конь, живым щитом принял на себя летящие стрелы, дав эльфу возможность стрелять по оставшимся лучникам. Стрелы пронеслись над степью с невидимой глазу скоростью и настигли своих жертв.
– Молодец, командир, – хлопнул Артиса по плечу довольный Нанга, – теперь наша с сестренкой очередь!
Три всадника во весь опор помчались к деревне. Кони с храпом и фырканьем влетели на главную улицу и, поднимая пыль, поскакали на крики и грохот, раздавшиеся из центра Волчьей Пустоши. Там трое разбойников жгли дом писклявого старосты, остальных видно не было. Старик бегал вокруг поджигателей, плача и моля позволить двум побелевшим от ужаса женщинам потушить пылающую хижину, крыша которой уже рухнула, утащив за собой часть стены. Возле старосты крутилась молоденькая девушка, видимо внучка, и все пыталась оттащить его прочь. Разбойникам надоела вся эта возня, и один из них, не выдержав, схватился за меч. Второй, плотоядно ухмыльнувшись, свесился с коня и, подхватив девушку за платье, затащил в седло. Старик бросился на негодяя с кулаками, но тот со всей силы ударил его сапогом в тощую грудь. Староста, кашляя, повалился на землю, и в тот же миг рядом с ним в пыль шлепнулась перепуганная до смерти внучка. Руки разбойника безвольно разжались, выпуская добычу – эльфийская стрела вошла в переносицу головореза по самое оперение…
