– Нет уж, пусть переведет, что сказал, – распалился оскорбленный Лорин.
– Он будет молчать, – отрезал Артис, – а перед тобой извинится.
Пока они говорили, окруженные всеобщим молчаливым вниманием, Йоза забыл о возникшей перебранке. Его взгляд был прикован к темноморскому терьеру, который недвижно сидел возле дивана, там, где заботливый Фарум специально постелил для него кусок старого шерстяного ковра.
– Ко мне Беркли, – позвал пса Высокий, и, дождавшись, когда тот приблизится, громко приказал. – Сад ху! Сад!
Услышав команду, пес послушно вернулся на ковер.
– Я же сказал, хватит, – грозно обернулся к соратнику Артис.
– Я не знаю языка лесных, и не обязан знать его, так что можешь болтать что хочешь, – высокомерно отметил Лорин, делая вид, что его эта разборка больше не касается.
– Ты не знаешь синдарин, зато собака, похоже, знает, – ответил Йоза, в голосе которого прозвучало нескрываемое удивление.
– Ерунда, зачем темноморцам учить собаку выполнять эльфийские команды? – недоверчиво нахмурился Лорин.
– А по мне, так все верно, – тут же вступил в разговор Нанга, – этот пес принадлежал Высоким, вот они и научили его.
– Высокие говорят на квэнья, тем более «ласточки» Волдэя. О синдарине они знают не более тебя, умник, – поучительно разъяснил гоблину Йоза, – а ты, неверующий, смотри! – сказал он уже Лорину. – Пада аним, Беркли! Пэд!
К удивлению окружающих, пес послушно подошел и, задрав морду к потолку, громогласно ухнул мягким басом.
– Что скажешь, Артис, ты ведь, похоже, знал его раньше? – спросил Лорин.
Артис задумчиво смотрел на терьера, не понимая причин его странного навыка. Потом ответил без особой уверенности:
– Его прежним хозяином был эльф из Вэлди, но как этот пес попал к нему, я не знаю. Быть может он когда-то жил в лесу…
Если бы Артис знал, как близка к истине оказалась его догадка…
Айша вышла во двор и направилась к конюшне, проведать Таксу. Вокруг было пусто, лишь в саду она краем глаза заметила двух холь, с ног до головы укутанных в светлые платки.
В конюшне стоял сумрак, половина денников пустовала, в остальных стояли лошади их отряда и несколько трофейных разбойничьих коней. Такса не влез в узкий, рассчитанный на некрупного степняка, денник и стоял в проходе морда к морде с Унылой Свиньей, которая тоже оказалась великовата.
Похлопав соловую кобылу по широкой спине, Айша подошла к Таксе. За спиной в проходе раздались тяжелые шаги. Гоблинша вздрогнула, догадавшись, кому они принадлежат, напряглась. Из всех соратников ей меньше всего хотелось остаться один на один с Йозой.
Эльф остановился в нескольких шагах и окликнул ее:
– Айша, у меня к тебе разговор.
– Какой еще разговор? – как можно тверже ответила девушка, стараясь не отводить взгляда от едких, тусклых глаз Высокого.
– Поболтать надо с тобой, об Артисе…
С этими словами он уселся на деревянный ящик, в котором хранилось зерно для лошадей, и в упор уставился на девушку. Решив, что Йоза замышляет что-то нехорошее, Айша тут же встала в позу:
– Артис наш командир, и ты, если задумал что-то против него, будешь иметь дело со мной…
Услышав пылкую речь, эльф чуть заметно улыбнулся и произнес:
– Ты правильно поступаешь, поддерживая его.
Приняв услышанное за издевку, гоблинша вспылила:
– Ты это про поход на Эмрой? Я поддержала командира, потому что он прав. Да, я так считаю! – и, предупреждая возможные неуместные остроты и шутки, тут же добавила. – Артис – хороший стратег и сильный воин, к тому же он хладнокровен и смел. В отряде может быть лишь один лидер, иначе наступит анархия…
Не дав ей продолжить свою пылкую речь, Йоза примирительно развел руками:
– Я не спорю с тобой. Все верно. Это правильно, что ты на его стороне. Сейчас ему как никогда нужна поддержка.
– Почему? – насторожилась Айша, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник. – Разве с ним что-то не так?
– Нужно быть внимательнее, если хочешь стать великим воином, – загадочно улыбнулся Йоза, – разве ты не заметила, как он промахнулся в последнем бою?
– Подумаешь, промах! С кем не бывает!
– Он эльф, девочка, – прозвучало в ответ, – а эльфы никогда не промахиваются. Даже я бы не промахнулся, хоть и не брал в руки лук все долгие годы своего заключения. А он, опытный и сильный лучник, промазал.
Гоблинша задумалась, вспоминая последнее сражение. Стрела Артиса скользнула по щеке врага, оставив на ней след, и пронзила голову соседней лошади. Тогда она решила, что Артис целился не в Гою, а в находившегося рядом всадника, лошадь которого, повалившись наземь, заставила споткнуться и рухнуть еще нескольких.
– Нет, не может быть, – помотала головой Айша, требовательно глядя Йозе в глаза.
– Он плохо видит, – тихо произнес тот, – знаешь, что это значит для эльфа? Для того, кто рождается с луком в руках?
Айша промолчала, пораженная услышанным. Так вот почему Артис не желал идти на Эмрой ночью.
– Теперь поняла, что я хотел сказать? – Йоза посмотрел на нее исподлобья.
– Не совсем. Почему ты сказал именно мне? Почему важна именно моя поддержка?
– Потому что ты женщина, глупышка. Никто не утешит мужчину лучше женщины. А ты в нашей команде единственная дама.
– Эй! – возмущенно вскрикнула Айша, залившись краской. – Ты опять за свое?!
– Тише, тише, – Йоза прижал палец к губам, в глазах его блеснули насмешливые искры, – ты все неправильно поняла. Я говорил о дружеской поддержке. Ты – девица, хоть и строишь из себя мужика, и лишь ты сможешь дать ему необходимое тепло и заботу, как друг, конечно…
– Ладно, – тяжело выдохнула Айша, – я постараюсь…
– Молодец, девочка, – удовлетворенно кивнул эльф, – и забудем об этом разговоре…
К вечеру в гостиницу Фарума прибыли гости, его родственники с апарской границы. Хозяин гостиницы закатил шикарный ужин, на который пригласил и всех остальных постояльцев. Это выглядело странным на фоне царящей кругом нищеты и разрухи. Крестьяне голодали, тогда как погреба Фарума ломились от продуктов. Ответом на вопросительные взгляды послужило оправдание, что провизию подвозили из Апара караванщики – родственники жены.
Сидя напротив Артиса, Айша раздумывала о разговоре на конюшне. Пару раз эльф ловил ее взгляд, приходилось отворачиваться и прятать глаза в тарелке с едой.
Когда совсем стемнело, в холл пришли музыканты с флейтами и барабанами. Они заиграли что-то дробное, резкое, ломаное. Слуги принесли вино и свечи. Помещение наполнилось ароматом пряных восточных специй и табачным духом. Гости Фарума курили трубки, набивая их смесью мяты, дурманной травы и сладковатого некрепкого табака.
