Оторвавшись, наконец, от тяжких дум, он подозвал к себе мальчика. Приказал не терпящим возражений тоном:
– Дай руку.
Мальчик послушался, доверчиво протянув магу ладонь. Тот холоднокровно сжал ее и резким движением руки выжег на коже знак дома Цури – пламенеющий лотос. Ребенок не проронил ни слова, только вздрогнул от неожиданной боли и печально посмотрел на Дару. Тот поднялся и, подойдя к лошади, накинул на нее седло. Затянув подпруги, обернулся к мальчику:
– Я не знаю твоего имени, и мне плевать, как оно звучит. Теперь ты – Дара из рода Цури, последний и единственный наследник. Бери своих сестер и скачи на восток в обход Эмроя. Там живет моя сестра Халира. Покажи ей руку, назови имя и скажи, что я дал его тебе. Ты будешь жить в моем доме, под моим именем, только поклянись мне сейчас, что станешь заботиться о моей сестре, защищать и беречь ее.
– Я клянусь, огненный господин, клянусь, что буду защищать ваш дом и вашу сестру до последней капли крови…
– Хорошо, – кивнул Дара, подводя к детям лошадь, – садись, – он подкинул мальчика в седло, потом подсадил к нему девочек, – скачи на восток.
Мальчишка уверенно взял повод, лошадь послушно двинулась к воротам гостиницы, за которыми золотилась бескрайняя степь. Проезжая под островерхой, на темноморский манер, аркой сын Эми обернулся:
– Огненный господин…
– Что? – отозвался Дара, не мигая глядя на солнце.
– Огненный господин, можно, я буду считать вас своим отцом?
Дара не ответил, только хмыкнул про себя. В груди снова стало холодно и пусто. Какой из него отец? Да и мальчишка этот был младше него всего-то лет на восемь.
– Зови, как хочешь, а лучше вообще забудь о моем существовании…
Подождав, когда все разойдутся по своим делам, Айша подошла к лесному эльфу, одиноко сидящему на диване. В холле остался только он, и выражение лица его было крайне напряженным и угрюмым.
– Артис…
Эльф поднял голову, мрачно взглянул на гоблиншу и снова отпустил глаза:
– Проверь оружие и отдохни как следует, завтра нам предстоит судьбоносная битва.
– Я знаю, Артис, и хотела поговорить с тобой об этом. Ты ведь понимаешь, что нам не выстоять против объединенных сил Гойи.
– И что? – голос эльфа прозвучал сурово и холодно. – Предлагаешь сбежать, поджав хвосты? Не думал, что ты можешь испугаться.
– Да, я боюсь, – глаза Айши болезненно прищурились, – но только не за себя, а за остальных.
Она не стала продолжать разговор, замолчала, стремительно развернувшись, ушла к себе. Артис проводил ее хмурым взглядом, в душе росли досада и раздражение. Он нервно оглянулся на вход – в холл вернулся Йоза, подошел, уселся рядом, пробурчал себе под нос шепотом:
– Зря ты так…
Чуткий слух лесного уловил и разобрал это бормотание.
– Ты о чем?
– Зря ты так с ней… – уже вслух произнес Йоза и замолчал, прикрыв глаза и устало вздохнув.
– Договаривай, раз начал, – удивился Артис, – что я сделал не так?
– Позволь мне сказать одну вещь, – прозвучало в ответ
– Говори, – кивнул Артис, не чуя подвоха.
– Возможно, это будет не очень приятная вещь, так что подумай, прежде чем выслушать.
– Говори, – повторил лесной эльф, – я слушаю.
– Хорошо, но мои слова будут честными, – глаза Йозы сузились, открыв взгляду неестественную для эльфа сетку морщин в углах. – Ты, Артис, такой правильный, такой честный и благородный – истинный эльф. Такие как ты, всегда предсказуемы – даю руку на отсечение, что ты всю жизнь выполнял приказы старейшин, слушался главу рода и никогда не делал ничего, о чем мог бы пожалеть. Ты всегда думаешь о чести, о том, чтобы ее не запятнать, но чувства тебе чужды.
– С чего ты решил, что можешь судить меня? – зеленые глаза Артиса застыли, разговор был ему неприятен, но в словах Йозы крылось что-то, что заставило его слушать дальше.
– Твои волосы обрезаны, как у изгнанника, но такие, как ты, никогда не нарушают правил, не совершают преступлений, и, страшно подумать, даже не грешат. А если и оступаются по какой-то совершенно невероятной причине – вас не изгоняют, а прощают, давая шанс исправиться. Вывод один – ты изгнал себя сам. Изгнал, потому что счел себя обузой для рода. Лучник с угасающими глазами, лучник, который промахивается – позор! – во взгляде Высокого мелькнула насмешка. – Это страшно, Артис, это жутко. Для тебя все окружающие – что кони на бегах. Того, что споткнулся и сломал ногу, не поднимают и не лечат – забивают и бросают в ближайшую канаву. Его место занимает другой, здоровый и сильный, ведь так, Артис?
Эти слова, безжалостные, полные злой иронии ранили лесного эльфа в самое сердце. Глубоко в сознании трупным червем копошилась неприятная мысль – понимание того, что во многом Йоза прав.
– Значит, я был плохим командиром? – тяжело выдохнул он, наконец, – Так?
– Что ты, ты всегда был хорошим командиром, хорошим эльфом и просто хорошим парнем, – расхохотался Высокий эльф, скаля зубы и болезненно закашливаясь, – ты всегда прикрывал нас, рисковал жизнью, лез на рожон, бросался в бой. Конечно, нас всего семеро и потерять даже одного было бы слишком расточительно. Но, скажи, ты хоть раз кого-нибудь из нас пожалел?
– Что? – переспросил Артис.
– Тебе хоть когда-нибудь было кого-нибудь жалко? Ты когда-нибудь, кого-нибудь любил?
Артис не нашелся, что ответить. Слова Йозы стали для него откровением. Они пугали его и заставляли сердце сжиматься. Он все время старался быть хорошим, правильным командиром, он берег своих воинов, он был готов пожертвовать ради них собой. И при чем здесь любовь? Он вспомнил свою жизнь в Эголоре, нареченную родом невесту, которая предпочла ему другого, более влиятельного и богатого, вспомнил мимолетные связи, что были после, вспомнил, как укорял себя за них потом. Любил ли кого-нибудь… Его губы скривились, выдавливая:
– Нет.
– Я знал, что ты не соврешь. Ты не можешь. Дело чести. Ты же такой правильный… – глаза Йозы, тусклые, с красной сеткой сосудов на пожелтевших белках, смотрели в упор, – Знаешь, какова обратная сторона твоей чести? Знаешь, почему Гоя собрал целую армию, чтобы сражаться с нашим жалким отрядишком? Просто, встретившись с тобой, он воочию узрел существо еще более безжалостное и жестокое, чем он сам. Такова цена твоей правды и обратная сторона твоей чести. Твоя душа пуста. Тебе чужды жалость, сострадание и любовь…
– Зачем ты говоришь мне все это, – тихо спросил Артис, болезненно всматриваясь в лицо Йозы, – так ненавидишь меня? Можешь уйти, если хочешь.
– Я воин, Артис, и пусть мое представление о чести совсем иное, бросать соратников перед битвой я не собираюсь, – не по-эльфийски тяжелая рука ободряюще стукнула лесного по плечу. – Я не боюсь смерти. Если погибну – сделаю это как мужчина, с оружием в руках… А девочка… она должна жить…
