Госпожа Линда выступала на арене. Даже Томми был поражен кладезем талантов, открывшихся в старой цирковой обезьяне. Она жонглировала, ходила по канату, крутила кольца и показывала фокусы так ловко, что даже мрачный черноволосый факир не сумел разгадать их истинной сути.
Каждый вечер Тоги беседовал с Джилл. Он приходил к ней после представлений на закате, и они гуляли, любуясь, как грузное алое солнце тонет в лазурных водах Эсимуса. Иногда Джилл брала с собой единорогов, а пару раз они с Тоги оставались на берегу вдвоем.
Джил без умолку рассказывала дракону о цирковой жизни, делилась новостями и сплетнями, травила анекдоты и байки. Тоги в основном слушал, отчасти потому что ему нравилось в такие моменты наблюдать за девушкой, а еще потому что свою историю он оглашать не хотел. Надо отдать должное Джилл – она не стремилась вызнать о прошлом дракона, ни разу не спросила, даже не пыталась заговорить об этом…
В тот вечер они сидели долго, до самой темноты. Обычно за временем следила Джилл. Она старалась ложиться пораньше, чтобы не выглядеть во время представления замученной и уставшей. Солнце уже давно утонуло в Эсимусе, а девушка все сидела на песке, обхватив руками колени и положив на них голову.
Тоги молча сидел рядом. От нечего делать он кончиком хвоста чертил на песке эльфийские руны, проверяя, не забыл ли их.
– Послушай, а у драконов любовь есть? – спросила Джилл так внезапно, что хвост Тоги дернулся, превратив недочерченную руну «вечного танца» в бранное слово.
«Наверное» – пожал бронированными плечами, гадая, к чему мог прозвучать подобный вопрос.
– А ты когда-нибудь влюблялся?
«Нет».
– Жаль.
«А почему ты спросила?»
Тоги посмотрел на Джилл пристально и немного смущенно. Он не привык разговаривать с кем бы то ни было на подобные темы.
– Карлик Глобер позвал меня замуж. Он богат, как-никак казначей нашего цирка. Девочки из подтанцовки говорят, что лучшего мужа мне не сыскать, с моей-то фигурой и зубами. Гимнастки тоже так считают, и канатоходки-близняшки. А я не знаю, что делать, ведь Глобер мне вовсе не нравится и выходит, что я его не люблю. Но все говорят, что ждать любви глупо, а выгодный брак с богачом – бесценный шанс обеспечить себе надежный тыл… .
«И?» – Тоги попытался сыграть в равнодушие.
– И тогда я спросила у матушки Миртэй. Она сказала, что слушать надо только собственное сердце. А как его слушать, если не любила никогда?
Тоги снова пожал плечами, но в груди у него все неприятно сжалось, и где-то в желудке назрел тошнотный ком.
Приняв молчание собеседника за одобрение, Джилл продолжила:
– Я долго думала, и так и эдак прикидывала, и поняла, что полюбить Глобера не смогу. Сказать честно, он никогда не был мне приятен – жестокий, расчетливый, жадный человек.
«Матушка Миртэй мудрая» – неоднозначно ответил Тоги, уходя в свои мысли.
Карлик Глобер. Тоги пересекался с ним несколько раз, но уже тогда этот маленький, хорошо одетый человек с бегающими глазами не вызвал у него доверия. А теперь, значит, он решил посвататься к Джилл. К его Джилл… От неожиданно вспыхнувшей в мозгу мысли Тоги яростно затряс головой, пытаясь вытряхнуть из нее странное наваждение. Да с каких это пор юная циркачка стала «его»? Когда и с чего в его драконьей душе вспыхнуло это странное, совершенно неуместное чувство ревности?
– Я тоже так думаю, – обрадовано выдохнула Джилл.
«Что, прости?» – дракон рассеянно вскинулся, и она повторила:
– Я тоже так думаю, что без любви нельзя…
Странный у них с Джилл вышел тогда разговор. Тоги не мог понять, для чего юная циркачка его вообще завела. Искала мудрого совета? Наверное. Люди зачастую считают драконов великими мудрецами и умелыми советниками, наделенными неземной успешностью во всех делах. Только вот сам Тоги никогда не считал себя таковым. Хорош мудрец – так запутался в собственной жизни. Самому бы кто чего посоветовал, не то что спрашивать…
Хотя для Джилл ему очень хотелось подыскать хороший совет. Действительно умный и действительно правильный. Вот только что для нее правильно? Ждать призрачной любви? А что правильно для него, для Тоги? Посоветовать Джилл ее ждать? Разве это честно – ведь не мудростью, а ревностью будет вдохновлен подобный совет…
А проклятый карлик теперь не шел из головы. Каждый раз при встрече Тоги провожал его недобрым взглядом. Долго пялился вслед, проверяя, куда этот самый Глобер отправился. А в последние дни карлик стал все чаще приходить к кибитке Джилл. Он приносил ей цветы и подарки, просил пустить к себе или выйти наружу, но во время подобных визитов Джилл запиралась у себя и не открывала.
Все эти подробности были известны Тоги по единственной причине. После странного разговора, заставившего дракона краснеть под броней и путаться в стройных обычно мыслях, он каждый вечер проводил в тени кибитки Джилл, наблюдая за всеми, кто имеет неосторожность подойти к ее обиталищу или даже пройти мимо.
Когда солнце опустилось за горизонт в очередной раз, Тоги незаметно прокрался на свой пост мимо дремлющих у сооруженной из дубовых ветвей коновязи единорогов. Рогатый жеребец дружелюбно фыркнул, распознав своего, а старый единорог не обратил на дракона внимания, продолжив дремать с воткнутым в землю рогом.
Тоги улегся на брюхо, по-кошачьи поджал под себя все четыре лапы, а вдобавок еще и хвостом обернулся. Лежалось ему уютно и спокойно. В сторону кибитки Джилл сегодня никто не ходил, и дракон уже начал было кимарить, выгнув шею и ткнувшись носом в передние лапы.
Внимание привлек плеск воды. Тоги вскинулся, внимательно принюхиваясь к свежему вечернему воздуху. Из кибитки на траву спрыгнула Джилл. Потянувшись и размяв плечи и руки, она вытащила откуда-то из-за колес большое корыто и принялась наполнять его водой из трех припасенных заранее ведер. Когда корыто наполнилось, девушка осторожно огляделась вокруг, быстро скинула одежду и принялась вдохновенно плескаться в воде, натираясь мочалкой из свитой косичками травы и поливая себя из небольшого медного ковшика.
От неожиданности, Тоги чуть воздухом не подавился. Он честно нес назначенную самому себе караульную службу, и подобного зрелища увидеть не ожидал. Первой мыслью стало – вскочить и убежать, второй – отвернуться, третьей – хотя бы глаза закрыть, но, проигнорировав здравый смысл, молодой дракон заворожено уставился на обнаженную девушку и даже дышать, кажется, перестал.
В тот миг он не мог объяснить своих чувств, ровно как и совладать с ними. В груди росла буря, неукротимая, она расходилась по всем частям тела, поднимала волнами кровь, раскаляла плоть и превращала в ураган дыхание.
В тот момент Тоги не думал ни о чем, кроме загорелого, сильного тела, перевитого крепкими мышцами, двигающимися под золоченой солнцем кожей, кроме белых как иней волос, забранных над головой и неаккуратно сцепленных обломком дубового прутика… Наваждение, греза, сон…
