Ученики притаились на вершине амфитеатра, там, где естественная каменная стена открывалась наружу круглыми дырами бойниц. Сквозь небольшое отверстие было видно, как приближаются к убежищу враги. Среди них были солдаты Короля, пресловутые «ласточки», пестрели яркими одеждами маги-огневики, а позади горой возвышалась фигура шиммакского великана – Заклинателя Лезвий. Возглавлял процессию немолодой огненный маг.
– Так вот он оказывается кто, этот бойкий сорки – любитель ночной иллюминации, – хмуро проворчал Шагрэй, разглядывая выступившую вперед закутанную в парчу и атлас фигуру.
– Я его тоже знаю, – тут же плюнул со стены Криспэлл, – это ж Харна – Ворон, лучший стихийник Короля, а с ним, гляди, еще пяток магов из молодых, послабее.
– Продажная шкура этот Харна, а не лучший, – медвежьим басом рыкнул Фредрик, в бессильной ярости сжимая пудовые кулаки. – Учитель рассказывал, что раньше, еще до королевских вербовок он всегда ходил с некромантами и звался их первым другом, а потом, когда Величество, чтоб ему было пусто, предложил деньги за погромы общин, стал первым врагом и ненавистником.
Таша с опаской оглядела вражеского предводителя. Принцесса и раньше видела королевских стихийников – со стороны они казались холеными и высокомерными, любили козырять нарядами и дорогими украшениями. Харна не отличался от остальных – солнце играло в складках алого атласа, путалось лучами в узорах огненно-золотой парчи. Унизанная десятком перстней – по нескольку на каждом пальце – рука мага сжимала высокий резной посох с горящим в навершии кристаллом силы. Принцесса мало разбиралась в подобных штуках, но имела представление – такие посохи с камнями нужны, чтобы тянуть из потока всю возможную мощь.
Пока девушка рассматривала мага с напряженным любопытством, тот внимательно оглядел неприступные стены убежища, а потом, вызвав из-за спины мальчишку-глашатая, отстегнул от пояса свиток, сорвал с него печать и велел юному оратору зачитать. Тут же до Таши долетел оглушительно-громкий писклявый голосок:
– Некромантам Лункасу, Шэйду, Чинте, Горблэйду и иже с ними, именем Короля приказываю сдаться…
Дочитать мальчишка не успел, громко взвизгнув, выпустил из рук свиток и отскочил за спины стоящих возле Харны воинов – это Криспэлл запустил в бедолагу крысиным черепом, с помощью магии придав костяному снаряду дополнительной скорости и дольнобойности. Подброшенный горе-оратором свиток угодил бы Харне точно в лоб, но маг оказался весьма расторопным – ему хватило гневно взгляда, чтобы испепелить королевскую бумагу на лету.
– Значит, псы, говорить не желаете? – огневик небрежно стряхнул с парчовой груди черные лепестки осевшего пепла. – Тогда пеняйте на себя!
Произнеся угрозу, маг предусмотрительно отодвинулся за спины «тяжелых» воинов с большими щитами, за которыми рядом стояли лучники. Рой стрел с воем ушел в небо, чтобы спустя миг просыпаться дождем за стенами убежища, в незакрытом центре амфитеатра – разметать по сторонам пыль и тлеющие остатки покинутого всеми костра. Ответ ждать не заставил – из едва заметных, похожих на большие стрижиные норы, бойниц полетели стрелы.
Харна не слишком впечатлился ответом: взмахнув посохом, поднял к небесам широкую огненную стену, поглотившую стрелы. Палящую из луков нежить он видал и раньше. «Прикрылись – хорошо, – рассуждал огненный маг, прикидывая, сколько врагов прячется в скалах, – раз прикрылись – значит, не станут отсиживаться и наверняка выйдут, чтобы сразиться лицом к лицу». В предвкушении успеха, в котором не сомневался, Харна довольно потер руки – считай, дело сделано! В открытом бою бояться королевскому стихийнику было нечего – он хорошо знал цену собственному огню, а на случай, если что-то пойдет не так, за его спиной горой возвышался огромный молчаливый Заклинатель Лезвий.
Харна ждал, изредка осыпая убежище стрелами. Нужды в том особой не было, но не стоять же без дела? Время шло, и огневик начал нервничать – уж больно пустынно выглядел неприступный некромантский оплот. «Неужели сбежали?» – мелькнула мысль и тут же сошла на «нет». Бежать возможным не представлялось, по крайней мере, незамеченными – по всему выходило, что некроманты притаились и выжидают чего-то. Харна очень не любил такие игры, поэтому отдал приказ двигаться вперед. Сам он на случай неожиданных ловушек предусмотрительно покинул первые ряды, и ощутил облегчение, когда из-под ног идущих впереди щитоносцев взметнулась увешанная проржавелой броней нежить.
Наблюдая из убежища, Таша затаила дыхание. Лязг металла заглушил все, сквозь поднявшуюся столбом пыль проявились фигуры сражающихся. Затрубили рога, призывая королевских солдат отступить, и тут же, не дав нежити кинуться следом, огненная стена поднялась перед армией Харны и волной обрушилась на мертвяков, обращая в пепел и без того ветхие останки.
То была лишь прелюдия – слабых, сыплющихся трухой мертвяков подняли для отвода глаз, чтобы понять, насколько подвижны ряды охотников, и расторопен ли Харна. Он оказался быстр, но не так внимателен, как хотелось бы. Завеса из разбавленной дымом пыли скрыла очередную партию нежити, подбиравшуюся к врагам под землей. Почва взбугрилась, надорвалась, рассыпаясь по сторонам пыльными комьями, и выпустила на свет стремительных, вертких мертвяков, которые тут же смешались с рядами охотников, не давая Харне и другим магам возможности выкосить их огнем.
Среди сцепившихся бойцов, живых и мертвых, было сложно что-то разобрать. Солнце уже стояло в зените, сотрясало воздух нервным дребезжанием знойных волн, превращая панораму сражения в неясные куски разбитой мозаики, но наконец в какофонию звуков ворвался заунывный зов боевого рога, и лязг оружия тут же прекратился. Словно во сне, когда все происходит замедленно, Таша наблюдала, как в единодушном порыве падают ничком солдаты противника, и воздушная волна, пущенная единственным из всех вражеских магов воздушником, как пресс, вжимает их в утоптанную почву…
Обескураженные мертвяки закрутились на месте: одни пытались бросаться на распростертые тела, другие озирались по сторонам, отыскивая новые цели, но спустя миг, невероятная сила смела их, расшвыряв ошметками гнилой плоти по сторонам: гигантский вращающийся диск – ураган из стремительной, всеразрушающей стали промчался над полем битвы и покорно вернулся в руки повелевающего им шиммакца-великана.
– Демон раздери этого Заклинателя Лезвий! – яростно прорычал Криспэлл и ударил о камни кулаком.
– Тут не ругаться, тут думать надо, что с ним делать, – приструнил товарища Фредрик и вопросительно уставился за спину стоящей рядом Таши.
Девушка обернулась. Позади стояли Лункас и Чинта Белоног. Если Лункас однажды почтил принцессу вниманием, то с Чинтой за все время пребывания в общине девушка общалась впервые. Странный то был человек, молчаливый, но не хмурый, его лицо всегда имело такое выражение, будто он задумал над тобой какую-то шутку, а теперь еле сдерживается, чтобы не расхохотаться и не выдать себя прежде времени. А еще, кожа Чинты не имела ровного оттенка: весь он был смуглый, почти черный от загара, но руки и ноги его оканчивались белыми пятнами, чуть розоватыми из-за нещадного солнца, такое же белое пятно виднелось и на лбу. Глаза у некроманта оказались разные: один – блекло-голубой, второй – почти черный.
