– Эй, ты чего? – ощутимый тычок в бок от Шагрэя вернул ощущение реальности.
– Нет времени на раздумья! Вперед! – громкий оклик Криспэлла подействовал, словно ледяной душ.
Таша тут же встряхнулась, поспешно забралась на лошадь и от души дала ей пятками в бока. Резвую принийскую кобылу не нужно было просить дважды: задорно брыкнув задними ногами, она рванула с места в карьер и словно золотистая молния понеслась к омытым степной травой окраинам Паны.
Все происходящее дальше казалось бешеной гонкой. Некроманты галопом влетели в Пану, пронеслись по улицам, заполненным народом. Под лошадиными ногами завивался спиралями густой дым. Таша ощутила новый приступ страха – невообразимого, смертного холода, от которого мигом заледенели внутренности, и сердце будто остановилась. Она не знала, что костер, на котором должны были сжечь Фиро, давно потух, а чад и дым исходят теперь от иного пожарища – жители Паны подожгли особняк Клодии, и теперь он пылал: трещали камни, с грохотом падали перекрытия, свистело, завиваясь вокруг балюстрад и скульптур, задорное пламя.
Наконец вереница улиц открылась площадью. Бой был в самом разгаре и казался обрывком безумного сновидения: остервенело сражаются люди, в воздухе и на земле мечутся невиданные твари, а посреди всего действа сражается с живой горой огнедышащий дракон. И пепел, пепел оседает кругом, скрывая под невесомой пеленой тела поверженных и густые потеки бурой крови.
Лошадь под Ташей высекла подковами искры из брусчатки, споткнулась о распростертое на пути тело и рухнула на бок. Девушка успела высвободить ноги из стремян и кубарем скатилась на землю, спешно вскочила, принялась озираться, пытаясь сориентироваться. Рядом тут же отыскались мертвяки, встали кольцом возле хозяйки, показали зубы и мечи, заставив сражающихся подле благоразумно растечься в стороны.
На мгновение Таша растерялась, сбитая с толку всеобщим мельтешением, криками, лязгом оружия и звериным рыком. В тот же миг она ощутила, почувствовала, что Фиро жив, и это предало сил. Доверившись зову сердца и интуиции, девушка неосознанно двинулась туда, где трепетал над битвой последний штандарт с обожженной кроличьей мордой.
Симу повезло. Сидя в подвале вражеского дома, он догадался заорать во всю глотку, благо ее не заткнули кляпом. Шум наверху: крики, топот, звон бьющегося стекла говорил о том, что в доме Клодии, где держали юношу-заложника, появились незваные гости. «Враг моего врага – мой друг» – эту истину никто не отменял, поэтому Сим решил поскорее привлечь внимание к своей персоне и сделал это вовремя. Его услышали. В подвал спустились люди и освободили пленника. Увидав безумные, ошалелые лица спасителей, он спросил, что произошло, в ответ получил лишь одно все объясняющее слово – «свобода».
Выбравшись из подземелья в коридор, Сим застыл, не веря глазам. Шикарный особняк Клодии безжалостно громили: били посуду, рвали шелковые портьеры и скатерти, крушили дорогую мебель, курочили и швыряли за окно изящные эльфийские статуи, резали ножами, драли ногтями холсты с бесценной живописью. Это была ярость в чистом виде – ее квинтэссенция. Сим никогда не видел такого и, поймав общий кураж, сам пропитался ею, принявшись ломать и крушить, упиваясь свободой и бесконтрольностью, наслаждаясь долгожданным, пьянящим отсутствием страха.
Дом колдуньи разворошили, обыскали каждый угол, выпотрошили тайники с золотом и драгоценностями. Все богатства Клодии свалили в огромную кучу на ее любимой террасе, и ни у кого даже мысли не возникло, взять хоть что-нибудь себе. Бесценную кучу сокровищ забросали обломками мебели и подожгли, ибо все проклятое, до основания пропитанное скверной и злым колдовством должно было сгореть дотла, исчезнуть навсегда…
Огонь занялся, и людская толпа хлынула из дома наружу. Кто-то остался наблюдать за пожаром, кто-то двинулся по улицам, чтобы стучать в окна и двери, сообщая всем о наступивших переменах. Сим же рванул в сторону площади.
Он бежал по беснующемуся городу и удивлялся, как в мгновение ока Пана стала ликующим адом, переполненным абсолютно счастливыми, опьяненными свободой людьми, которые ломали, крушили, сметали все, что имело хоть какое-то отношение к правлению ненавистной Клодии. И не было спасения от этого счастья. Толпа обращала в пыль все кругом, упиваясь своей долгожданной, кровавой правдой. Многолетнее терпение прорвалось лавной ненависти и обновленной, незабытой боли, смывшей былые страхи и осторожность даже перед самым лихим колдовством…
Добежав до клетки с Травой, юноша вцепился пальцами в решетку, подхватив с земли вывернутый из мостовой булыжник, попытался разбить замок, но ничего не вышло. Клетка, где метался с воем и лаем белый пес, не поддавалась.
– Не выйдет, сынок! – рыкнул за плечом огромный лохматый мужик, с перекинутым через плечо колуном. – Тут всюду проклятущая магия, на клетке тоже, но ничего, скоро мы разберемся с колдунами и освободим всех, кого сковали по рукам и ногам их богомерзкие замки…
Оставив собаку, Сим поспешил в гущу сражения. Наткнувшись на труп кого-то из воинов Клодии, подхватил лежащий рядом меч и двинулся дальше. Он хотел поднять еще и щит, но неожиданно павший зашевелился, зашарил рукой, в поисках своего оружия. Испугавшись, Сим попятился, а оживший труп медленно встал, поднял щит и, не замечая происходящего вокруг, направился к кружащим в дыму чудищам. Юноша растерянно огляделся по сторонам. Там и тут, насколько хватало взгляда, восставали из пепла зачарованные фигуры. Все они двигались к эпицентру битвы.
Сим зазевался, и его чуть не сбил с ног жуткий мертвяк с песьей башкой, который стремительно промчался мимо и направился в сторону, где по всем расчетам должна была находиться колдунья.
Внимательно следя за поединком братьев, Клодия до хруста сжимала кулаки. Ее душила злоба. Злоба на всех: на неуемного Фиро, так некстати избежавшего казни, на трусливую Бернадет, не вовремя предавшую нерушимые доселе принципы их союза, на пустоголового, бесполезного Шайю, на бунтующую Пану, на старуху Миртэй, на дракона, на всех и каждого, кто посмел пойти наперекор планам и амбициям колдуньи… Учитель всегда говорил своей подопечной, что от битв надо держаться на безопасном расстоянии, а войны вершить чужими руками, но взрывной темперамент не позволял Клодии более оставаться в стороне. Хотелось крови и мести. И к черту осторожность! Разве могут невредимая шкура и надежно прикрытый зад заменить опьяняющий экстаз убийства?
Собирая в ладонях искрящиеся комья тьмы, колдунья, не торопясь, выбралась из паланкина. Спрыгнув на землю, ощутила, как потянулся к рукам поток силы. Мощь, могущество, безнаказанность – разве не в этом кроется лучшее упоение для духа и тела? Собственной смерти Клодия не боялась. За долгое существование она привыкла верить, будто бессмертна и неуязвима настолько, что и богам не снилось. А опарыши в брюхе – меньшая проблема. Чужая кровь и плоть залечивали и не такие повреждения…
Несколько секунд Клодия раздумывала: атаковать ли сразу или все же досмотреть поединок. Додумать ей не дали: с двух сторон навалились здоровенные зубастые твари, отвлекли от мыслей, заставив уворачиваться и пускать в ход боевые заклинания. Такого поворота событий Клодия не ожидала. Смекнув, что время развлечений прошло, она отдала мысленный приказ Айзе: «Хватит церемониться! Убей! » Для страховки отправила мертвому воину темный ком концентрированной силы. Плотный мрак зацепился за лезвие меча и, шипя, впитался в него. Вот так! А теперь можно разобраться с дерзкими наглецами, искупаться в их крови, исцелить собственные повреждения…
