Я едва не сказал ей об этом, но сумел сдержать эмоции.
— Ты обрезала волосы, — проговорил я вместо этого. Вроде ничего обидного. Но я тут же все испортил, прибавив: — Мне больше нравились длинные.
«О, предки. Почему я не могу держать рот на замке хотя бы время от времени?»
Нифения поджала губы, явно давая понять, что моя реплика не стоит ответа. Гиена раскрыла пасть и насмешливо передразнила:
— Мне больше нравились длииииинные.
— Ну как, малыш, — спросила Фериус, — ты разобрался, что к чему?
Пожалуй, да. Хотя это был странный способ убедить меня, что Нифения — и правда Нифения. Она выглядела, разговаривала и вела себя не так, как девушка, знакомая мне с детства.
Видимо, в этом и был смысл.
— Маг шелка, притворившийся Нифенией, постарался бы изобразить ее более привычной для меня, да?
Фериус спрятала карты и достала курительную соломинку. Сонно взглянула на нее.
— Малыш наконец-то научился слушать глазами. Закончим урок.
Она сделала неуловимое движение рукой, и в пальцах появилась спичка. Глубоко затянувшись, Фериус сказала:
— Могу поспорить, однажды вы, джен-теп, поубиваете… поубиваете…
Она замолкла и начала шататься из стороны в сторону, точно пьяная. Лишь теперь я заметил, как она бледна. Она смотрела на меня, но казалось — не могла толком сфокусировать взгляд. На ее губах появилась привычная ухмылка, но в следующий миг она пошатнулась и рухнула лицом вниз. Я потянулся за сумкой с медикаментами, и только тут увидел жуткие раны на спине Фериус. Меч барабеска навредил ей гораздо сильнее, чем она желала показать. Одежда была изрезана, и длинные кровавые полосы тянулись через всю спину, к боку. А золотистый песок под ее телом окрашивался алым.
Глава 11
ЧЕРНОЕ НЕБО
Едва лишь я сделал первый шаг к Фериус, как понял: что-то не так.
Ослепительно-яркое полуденное солнце превратилось в черный диск, и тьма накрыла пустыню. Песок — еще недавно золотой — теперь состоял из мириад крупинок черного оникса. Нигде не было ни единого источника света, и все же я отлично видел. Глаза словно бы научились различать тысячи оттенков черного, из которых был соткан мир вокруг меня. Где я?
Чей-то голос окликнул меня:
— Келлен?
Нифения! Но голос ее звучал так, словно она находилась во многих милях отсюда. Он будто бы отдавался эхом от стен огромного каньона.
Я огляделся, пытаясь сориентироваться. Через тридцать ярдов пустыня заканчивалась пляжем, которого здесь не могло быть. Черный океан гнал к берегу огромные волны. У кромки воды стояла спиной ко мне одинокая фигура. Это была Фериус. Она, казалось, разговаривала сама с собой.
— Было бы чудесно снова пересечь океан… Хотя бы еще один раз.
Я кинулся к ней, топча ониксовый песок. Но странное дело: сколько бы я ни бежал, я не приблизился к аргоси ни на шаг.
— Фериус, это я! Кажется, я попал в какую-то ловушку! Скажи, что мне делать?
— …И хорошо бы еще разок повидать их. Поговорить о том, что осталось недосказанным. Хотя, могу поспорить, путь Странствующего Чертополоха — не для тех, кто оглядывается назад.
Путь Странствующего Чертополоха? Аргоси часто придумывают названия вроде этого. Фериус шла путем Полевой Ромашки. А Рози — единственная аргоси, кроме Фериус, которую я знал, — путем Шипов и Роз. Но о пути Странствующего Чертополоха я слышал впервые.
Нифения по-прежнему звала меня, но ее голос становился все тише.
— Келлен, почему ты стоишь столбом? Я не знаю, как помочь леди Фериус. Она истекает кровью. Повязка не помогает!
— Нифения! Где ты?
Внезапно ее голос раздался совсем близко — прямо у меня за спиной.
— Я не могу больше быть ею, — тихо сказала она.
Я обернулся. Нифения стояла в нескольких шагах, бездумно глядя на восток. Вместо плаща и походных штанов на ней было серебристо-голубое платье посвященной джен-теп, а волосы снова стали длинными, до пояса. Одной рукой придерживая пряди, Нифения срезала их черными ножницами, но волосы почему-то не становились короче.
— Теперь я стану кем-то другим, новым, — бормотала она. — Ею я больше не буду. Никогда.
Нас разделяло всего несколько футов, но, когда я потянулся к девушке, пальцы схватили лишь пустоту.
— Нифения? Что ты делаешь? Кем ты не можешь быть?
Призрак не обернулся, казалось, вовсе не заметил меня.
Где-то далеко другая Нифения отчаянно звала:
— Келлен, прошу, не уходи! Ты что, не понимаешь? Она умирает, Келлен! Фериус умирает!
— Нифения! Я тебя не вижу! Я не понимаю, куда попал.
Ответом были лишь ее рыдания. В отчаянии она снова и снова звала меня по имени, умоляла помочь. Я пытался найти путь назад, но эта черная пустыня казалась бесконечной.
Мелькнула маленькая тень. Пушистый зверек пробежал мимо меня по ониксовому пляжу. Я тут же узнал его. Это был Рейчис — или его призрак. Он приостановился, рыча на невидимых врагов, но я не понимал, что он говорит.
— Рейчис, — крикнул я, — помоги Нифении! Покажи ей серебряную банку с олеус регией. И скажи, что сперва ее надо растереть в руках, иначе не будет толку.
Белкокот неожиданно исчез, преследуя добычу, которую я не мог увидеть.
— Рейчис! Рейчис, послушай меня!
Он не обратил внимания и поспешил своей дорогой, скаля зубы и рыча на кого-то в темноте. Я побежал за ним, пытаясь его схватить. Я мог бы поклясться, что догоняю белкокота, но всякий раз он оказывался слишком далеко от меня.
Как бы я ни старался, я не мог приблизиться ни к кому из них. На берегу тень Фериус вошла в глубокий черный океан. Я окликнул ее, но знал, что она не услышит.
Сумрак окружал меня. Единственной ниточкой к реальному миру были крики Нифении; она звала, умоляя помочь, прося спасти мою наставницу. И тут наконец-то я понял, что происходит.
Я увидел следующую стадию Черной Тени. Отчаявшись напугать меня картинами ужаса и отчаяния, она поглотила меня целиком. Я заблудился. Застрял среди теней.
А Фериус Перфекс умирала.
Глава 12
ОКОВЫ
Очнувшись, я понял, что лежу в мягкой постели. А еще — что я прикован к кровати цепями.
Я понятия не имел, сколько здесь пробыл, но раны, полученные в драке с берабеском, теперь отдавались лишь несильной тупой болью. Видимо, кто-то обо мне позаботился.
Сознание возвращалось медленно, но кое-что я осмыслил. Во-первых, я не в тюрьме. Более всего это походило на комнату в скромной гостинице, обставленную немудреной мебелью. Видимо, комната находилась на втором этаже, поскольку снизу доносились голоса. Разговоры, крики, смех, звон стаканов и время от времени — скрип дверных петель.
