— Очень.
— Это опасно?
— Невероятно.
Она часто задышала. Несмотря на смуглую кожу, было видно, как побледнело ее лицо. Цепочки тихо позвякивали.
— Значит, именно поэтому ты хотел сперва поговорить со мной наедине, да? Чтобы я покричала и поплакала сейчас и не позорилась перед семьей?
— Чтобы дать тебе выбор, Крессия. Я не врач. Я даже не настоящий маг.
Вероятно, в Гитабрии были тысячи врачей. Может, кто-то из них смог бы найти менее опасное решение. Крессия часто моргала, ее взгляд стал рассеянным, и все же она пренебрежительно фыркнула.
— Я и забыла, какой ты ужасный лжец.
— Нужно, чтобы ты сама приняла решение. Скажи, что мне сделать?
— Да, конечно! Делай все, что надо! Убери эту штуку, Келлен! — Она говорила все громче, уже почти кричала. — Вытащи его! Пожалуйста, вытащи!
Дыхание выровнялось. Несколько секунд Крессия сидела неподвижно, а потом покачала головой.
— Нет.
— Нет?
— Ты рассказал интересную историю, Келлен. Обо всех этих червях и магических браслетах. Но я тут подумала… Ведь единственное, что я знаю о тебе наверняка, — ты лжец. Ты обманул нас всех в академии. Ты наверняка украл или обманом выманил у кого-то гостевую монету, чтобы попасть на Большую Выставку…
Она сделала паузу и уставилась на меня, словно ожидая, что я начну все отрицать. Я не стал.
— Так вы зарабатываете на жизнь? — спросила Крессия. — Ездите по миру, ища жертвы, и говорите им, что без вашей «процедуры» они умрут, или станут рабами, или чем-то там еще?
— Крессия, я знаю: тебе страшно. Но все это правда.
— Неужели? Тогда докажи. Возьми вон там на верстаке зеркало и покажи червя в моем глазу. У меня нет никаких отметин, как у тебя или у Сенейры, но есть червяк, да? Покажи мне его!
— Я не могу. Дексан Видерис использовал скрывающее заклинание, сделав их невидимыми.
— О! Как удобно. А откуда ты узнал, как их вытаскивать? Неужели джен-теп позволили кому-то вроде тебя, кто едва зажег татуировку дыхания, назвать себя магом? Разве ты не ше-теп? Не слуга?
Она зарыдала.
— Зачем ты так поступаешь со мной, Келлен? Ты мне нравился, еще в академии. Я ни разу не обидела тебя, не причинила боли.
— Не причинила. Крессия, клянусь, я никогда бы… — Я осекся.
— Что? — требовательно спросила она.
— Ничего, просто… Отличное представление.
Мое деланое безразличие ужаснуло ее.
— О чем ты говоришь?
Я наклонился вперед, уставившись ей в глаза и силясь увидеть признаки того, что обсидиановый червь там, внутри ее.
— Последние полгода я не раз общался с жертвами червя. Некоторых ты брал под контроль и отпускал прямо у меня на глазах. Но никогда еще я не видел, чтобы это делалось так чисто и аккуратно. Минуту назад Крессия была здесь, со мной. Но теперь это ты. Честно говоря, сперва я даже не понял. Однако…
Я поднял руки, закрытые рукавами рубашки.
— Откуда бы Крессия могла узнать, что я зажег лишь татуировку дыхания?
Даже сейчас я не был до конца уверен. Возможно, она слышала о моей татуировке от Фериус или Нифении, пока я торчал в тюремной камере… Однако Крессия, вернее, человек, говорящий через нее, перестал притворяться.
Улыбка… очень легкая. Сдержанная. Так учат улыбаться джен-теп.
Ой.
Я встал со стула и достал маленький поднос с инструментами и металлическими чернилами, которые забрал у Дексана Видериса. На трех маленьких жаровнях растопил сплавы. Рядом с каждым сосудом положил стерилизованную стальную иглу. Оставалось лишь сотворить нужные заклинания, а затем лечение, которое для Крессии будет похоже на пытку. Она откинула голову назад, глядя в потолок, словно ей наскучило смотреть на мои приготовления.
— Уходи, Келлен. Ты опоздал. Девушка наша.
Я окунул иглу в расплавленную медь. Первый шаг — противодействие заклинанию, которое делало червя невидимым. Для этого игла вдавливалась в кожу вокруг глазницы, пока не появятся черные отметины. Не перестараться бы… Один шаг зараз.
— Беги, несчастный меткий маг. Этот человек для тебя потерян.
Я уже сталкивался с этим раньше, но до сих пор не мог отделаться от жуткого чувства, что общение с магом через тело другого человека делало меня вроде как сообщником. Я занервничал, и руки задрожали.
— Это тебе лучше бы убрать свои нити, пока можешь. Я отлично понимаю, что к чему. Через несколько минут ты…
— Через несколько минут девушка будет мертва.
Я застыл.
«Это уловка! Он пытается напугать тебя».
— Ты лжешь! — закричал я.
На губах Крессии появилась самодовольная ухмылка.
— Что до лжи, тут у тебя большой опыт, Келлен из дома Ке. Даже Крессия это знает. Давай сыграем в игру? Я скажу тебе три вещи. Две будут ложью, а одна — правдой. Тебе всего-то и нужно — распознать правду. Тогда конец игре.
Я приблизил иглу к лицу Крессии, пытаясь заставить голос замолчать.
— Жаль. Знаешь, ты и в самом деле ей нравился? Не в этом смысле, конечно. Но думаю, в один прекрасный день вы могли бы стать хорошими друзьями. Если бы ты не убил ее.
Я заколебался… А потом отступил.
— Говори свою ложь.
— Очень мудро. Утверждение первое: Келлен, сын Ке-хеопса — истинный маг джен-теп.
Ну, это уж наверняка ложь.
— Утверждение второе: ты — верный сын дома Ке.
Эх, если бы! Очень сомнительно, что это правда.
— В самом деле? Оба — ложь? Ну, тогда у нас остается только третье утверждение: девушка теперь наша. Полностью. Целиком. Может, ты пару раз и помешал нам сделать выгодное капиталовложение, но теперь все иначе. Этот образец будет расти и развиваться, а мы — получать прибыль.
— Хм. Я думал, ты собирался солгать только дважды.
Улыбка на лице Крессии стала еще шире. Сделалась почти скабрезной. И в этот миг я понял, что совершил ошибку. Они хотели, чтобы я бросил им вызов! Так они могли доказать, что не в моих силах ей помочь.
— Нет, стой! Я верю…
— Слишком поздно, — сказал голос.
Глава 26
ТРЕТЬЯ ЛОЖЬ
Радужки глаз Крессии начали темнеть. Прежде карие — теперь ее глаза мало-помалу становились черными. Как обсидиан. Она закричала. Черные слезы, жирные, как масло, стекали по ее щекам и, капая с лица, превращались в темный туман. Я отложил иглу с медной окантовкой и взял вторую. Окунул ее в расплавленное серебро. Этот металл применялся для извлечения червя. Но, когда я подошел поближе, черный туман ошпарил легкие, и я неудержимо закашлялся. На щеках Крессии появились следы ожогов. Девушка дрожала, словно в агонии, но перестала кричать.
