Ощущения и звуки, которых не было в царстве Теней, возвращались один за другим. Сперва я услышал, как закашлялась Крессия. Она сползла по стулу, и лишь цепи не позволили ей упасть. Последние черно-масляные слезинки вытекли из ее глаз, а потом слезы стали обыкновенными — прозрачными, как и у любой нормальной девушки.
Джануча и Алтарист едва не свалили меня с ног, кинувшись к дочери. Отец обнял ее, а мать застыла и вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, и Джануча принялась снимать цепи с ее запястий и лодыжек. И только когда дочь оказалась свободна, Джануча позволила себе заплакать…
Крессия смотрела на меня, как на незнакомца. Они сперва все так смотрели. Каждый раз, когда я терялся в Тенях, мир, казалось, забывал обо мне.
— Ты Келлен, — сказала она наконец. Я кивнул.
Крессия одарила меня слабой улыбкой.
— Ты вроде говорил, что будет больно. Серьезно? Неужели мальчики джен-теп никогда не сбивают коленки?..
Я в этот момент лежал, скорчившись, на полу. Не очень-то годная позиция, чтобы возразить Крессии. Я попытался подняться на ноги, но снова упал. Фериус подхватила меня. А потом кто-то чмокнул меня в макушку. Нифения, как выяснилось. Удивительное дело…
— Неплохо для меткого мага, зажегшего лишь одну татуировку, — сказала она, обнимая меня.
Рейчис подошел и прыгнул ко мне на плечо. А потом укусил.
— Разве я не говорил, чтобы не ввязывался в драки без меня?
— Основную часть боя выиграла Сюзи, — сказал я, пытаясь почувствовать присутствие сасуцеи.
Если она и была до сих пор внутри меня, то бездействовала. Наверное, даже духи ветра иногда устают. Я не мог ее винить, если б она решила уйти. Хотя и жаль: я только-только начал к ней привыкать…
— Отдай мне эту мерзость, — сказал Алтарист, протянув руку к ониксовому браслету. — Мы уничтожим его раз и навсегда.
Я начал снимать его, но меня остановил легкий ветерок, дунувший в правый глаз. Видимо, сасуцеи все еще была здесь.
— Сам по себе червь ни в чем не виноват, — сказал я Алтаристу. — Это существо выдернули из его привычной среды обитания, разрезали пополам и поместили в Крессию. И он просто хочет вернуться назад.
Фериус отпустила меня — убедившись, что я могу стоять на ногах, и сказала:
— Видимо, это значит, что кому-то придется отправить его домой.
На ее губах играла неестественная улыбка. И через пару секунд я понял, что это значит.
— Дай мне чертову карту, — сказал я.
Она ухмыльнулась и протянула одну из своих алых карт долга.
— Итак, вот что значит быть аргоси? — спросил я. — Ты едва не гибнешь, стараясь поступать правильно, а у тебя становится только больше долгов?
Фериус хлопнула меня по плечу.
— А почему, ты думаешь, я так часто играю и надираюсь?
— Я хотела бы поговорить с Келленом, — сказала Крессия, неуверенно поднимаясь со стула. Она обернулась к своим родителям. — Наедине.
Те с некоторой неохотой — и явно настороженными взглядами — вышли из комнаты.
«Предки! — подумал я. — Только что я едва не умер, пытаясь избавить их дочь от червя. И они до сих пор боятся, что я могу причинить ей вред?..»
Когда мы остались одни, Крессия подошла ко мне. Признаюсь, в глубине души я ожидал слов благодарности. Но она лишь протянула мне руку ладонью вверх.
— Дай ее сюда.
— Что?
Она указала на карту.
— Это мой долг. Мне его и платить.
— Крессия, ты не понимаешь, как это работает.
— Да? — Она пронзила меня взглядом. Было очевидно, что никаких благодарностей и возвышенных слов о моем героизме не последует. — А что тут сложного? Карта символизирует собой долг. Нужно вернуть червяка обратно, в его дом в Семи Песках, и выпустить его там, где он больше никому не причинит вреда. Или я упустила какую-то тонкость, которую поймет лишь великий аргоси вроде тебя?
— Нет, в основном все так и есть.
Она взяла карту, затем сняла браслет с моего запястья и надела на себя. Несмотря на браваду, я увидел, что девушка дрожит.
— Я вернусь в Семь Песков и сделаю все как надо. Тогда мы покончим с этим делом.
Я молчал, потрясенный ее бесстрашием. И тем, что честь и долг были для нее какой-то само собой разумеющейся обыденностью. Крессия улыбнулась мне.
— Знаешь, мой друг, ты выглядишь гораздо мудрее, когда не открываешь рот.
Внезапно она обняла меня — да так, что едва не выдавила весь воздух из легких.
— Спасибо, Келлен.
Сперва мне было неловко. Я невольно задавался вопросом, не собирается ли Крессия меня поцеловать. Глупо, конечно. Но джен-теп по природе своей не очень-то склонны к проявлению нежности, так что ощущения были… странными. Думаю, Крессия чувствовала это и просто продолжала держать меня за руку, ожидая, когда я разберусь с этим сам. И я разобрался в конце концов — и обнял ее, просто как друга, без всякой этой чепухи, которой бывает забита моя голова. И это оказалось неожиданно приятно.
Однако что-то изменилось. По-прежнему держась за меня, Крессия напряглась. И прошептала мне на ухо:
— Не доверяй моим родителям! — Я попытался отстраниться, но она не отпустила. — Я люблю их. Это лучшие люди, каких я знаю. Но в доме что-то не так. Завера, глава тайной полиции, несколько раз приходила сюда с тех пор, как я вернулась. То мамино изобретение… Я подозреваю — они сказали вам о нем не все.
— Что тебе известно? — спросил я.
— Ничего определенного. Я… не точно выразилась, когда сказала, что изменилось что-то в доме. Мне кажется, меняется вся страна.
Двери в мастерскую открылись, и вошла Джануча.
— Простите меня, но я должна убедиться, что с дочерью все в порядке. И этот червь не сделал ничего необратимого… Я хочу, чтобы ее осмотрел наш целитель.
Крессия отпустила меня.
— Конечно, мама. — Она игриво шлепнула меня по руке. — Как по мне, эти джен-теп слишком уж любят обниматься.
Глава 45
НАГРАДА
Мне очень нужно было к Фериус. Рассказать о том, что я узнал от Крессии. Но едва я вышел из мастерской, Алтарист ухватился за меня, как за мачту корабля посреди бурного моря.
— То, что ты сделал для нас, это великий дар! — заявил он. — Назови свою цену, попроси любую услугу — из тех, что я или моя жена можем вам оказать, — и мы все исполним. Клянусь!
Его объятия были слегка удушающими, но предложение мне понравилось.
— Вам не нужно…
Я не успел закончить. Фериус, которая следом вышла за мной в коридор, перебила:
— Убеди Джанучу прекратить эксперименты, — сказала она.
