— Как вы думаете, что там, в конце пути? — спросила Нифения.
Фериус фыркнула, вытирая пот со лба.
— Лучше спроси, сколько еще до этого конца. Насколько я могу судить, маленькой сестренке Келлена не слабо было бы и за море отправиться, чтобы решить эту дурацкую задачку. — Она усмехнулась. — Что ж, неплохая вышла бы шутка.
— Если это шутка, Келлен, я прибью твою сестру, — предупредил Рейчис, восседая у меня на плече. — Ты хоть представляешь, сколько времени я уже не принимал ванну?
Я фыркнул.
— Думаю, да. А теперь хватит болтать о ваннах и дай мне сосредоточиться.
Я поводил рукой перед собой, чтобы монета снова завибрировала на ладони, указывая направление.
— И откуда все эти мысли о купании? — спросила Нифения, глядя на Айшека.
Гиена издала лающий смех, на что Нифения ответила:
— И нет, я не собираюсь бросать наши дела по предотвращению войны, просто чтобы раздобыть тебе сдобное печенье.
Она обернулась ко мне.
— А что вообще такое это сдобное печенье?
— То, что не надо давать жадным прожорливым животным, иначе потом от них не отделаешься, — пояснил я.
Монета плыла по воздуху, указывая на запад — и вверх по склону горы, так что я направился туда.
— Ты действительно не понимаешь суть делового партнерства, — заметил Рейчис.
Айшек рявкнул. Или, может быть, фыркнул. Я все еще не научился различать звуки, которые издавала гиена. Рейчис же, казалось, не испытывал никаких затруднений.
— И она тоже? — Белкокот смерил Нифению презрительным взглядом. — Эти людишки и правда бесполезные существа, да? — сказал Рейчис, глядя на Айшека.
— Почему он так смотрит на меня? — Спросила меня Нифения. Потом покосилась на гиену. — А ты что имел в виду, когда сказал: «Она не лучше»? Что все это означает?
Я объяснил, что Рейчис и Айшек, по-видимому, обсуждают концепцию делового партнерства.
— Ты не мой деловой партнер, — сказала Нифения гиене. — Ты мой талисман. Это важное и глубокое родство душ, а не какая-то там мелкая торговая сделка.
Гиена некоторое время что-то фыркала, а потом Нифения врезала мне по руке. Больно.
— Ой! За что?
— За то, что позволяешь своему белкокоту вбивать в голову моему талисману эти гадкие идеи о «партнерствах» и «равноправных отношениях». Теперь Айшек требует, чтобы мы с ним составили официальный контракт!
— Подожди, пока она не услышит пункт о свежем мясе, — прошептал Рейчис мне на ухо. И зафыркал. — Эта гиена еще привередливее, чем я.
— И не думай, что я не понимаю, как ты насмехаешься надо мной, чертов белкокот, — предупредила Нифения. — Если ты не в курсе, в моем арсенале есть талисманы, которые могут доставить много неприятностей живому существу.
Рейчис, расположившись у меня на плече и повернувшись к Нифении, рыкнул:
— Скажи этой голокожей, пусть наложит на свои глазные яблоки поисковое заклятие, чтобы она могла находить их по утрам.
— Двое изгнанников, белкокот и гиена, выходят на тропу войны, — буркнула Фериус. Она остановилась и покачала головой. — Похоже на начало шутки, но я почти уверена, что никто из нас не будет смеяться, когда станет некрасиво. Могли бы вы, дети, пожалуйста, перестать задирать друг друга? Я тут пытаюсь спасти мир.
— Простите, Фериус, — сказала Нифения.
— Что мне толку от твоих извинений, деточка?
Замечание получилось резким и несколько двусмысленным. Нифения стиснула зубы, но затем лишь глубоко вздохнула.
— Вы правы. Тогда скажите, чем я могу помочь.
Фериус схватила меня за руку. Я разжал кулак и позволил монете сделать свое дело. Она повертелась еще немного и наклонилась к вершине горы перед нами.
— Смотри, куда указывает монета. Если на горе есть нечто большее, чем отбившаяся от стада коза, тогда, вероятно, это либо охрана, наблюдающая за незнакомцами, либо сигнальные устройства. Или, хуже того, ловушки.
Она отпустила мою руку.
— Нужно подняться туда, не столкнувшись ни с чем из перечисленного. А это значит: вы четверо идете, куда иду я, делаете то, что делаю я, и — главное — держите рты закрытыми дольше пяти секунд зараз.
С этими словами она обошла нашу компанию и направилась к вершине, бормоча о том, почему аргоси предпочитают путешествовать в одиночку.
Рука Нифении коснулась моей.
— Кажется, она беспокоится, Келлен. Как ты думаешь, она…
— Страшится цены, которую платят аргоси, — ответил я, следуя за Фериус вверх по склону.
Хотелось бы мне, чтобы это была единственная цена, которую придется заплатить.
К тому времени, как мы достигли вершины, я хромал. Фериус была права насчет ловушек. Она заметила проволочные растяжки и западни, которые варьировались от простых, но элегантных до невероятно сложных. Большинство из них мы миновали, и на пару минут я подумал, что навострился находить ловушки. Я понял, что ошибся, едва не наступив на шипы, спрятанные под дерном. Если бы Айшек не врезался мне в спину, я, боюсь, не отделался бы слегка оцарапанной пяткой.
Разумеется, были тут и часовые, и патрули, а это значило, что впереди находилось действительно что-то важное. Хотя именно они и мешали выяснить, что именно это такое. Мои заклятия не особо помогли бы, поскольку поджигать людей — не лучший способ проникнуть куда-то незаметно. К счастью, в арсенале Нифении нашлись колокольчики, звон которых действовал как дезориентирующее заклятие. Мы все — не считая Рейчиса, который забыл прикрыть уши лапами и потому постоянно шел не туда, — благополучно миновали большую часть охранных постов.
Как только Рейчис начал снова ориентироваться в пространстве, он взлетел над нами, используя деревья, чтобы углядеть охранников и ловушки, не заметные с земли. Айшек фыркал, предупреждая нас о скоплениях синего и зеленого мха, которые, по словам Фериус, были ядовиты и действовали, даже просто касаясь кожи. Видимо, кто-то и впрямь не желал присутствия посторонних…
К тому времени, как мы приблизились к вершине, горизонт уже окрасился в красно-оранжевые цвета рассвета. Монета легла мне на ладонь. Она вибрировала даже сильнее, чем прежде, но не указывала направление. Наша цель — что бы это ни было — находилась уже рядом.
— Ложись! — прошептала Фериус, когда мы приблизились к вершине. Она заставила нас ползти, отталкиваясь локтями и коленями. Дважды приходилось огибать участки ядовитого мха, так что двигались мы очень и очень медленно.
— Что случилось? — спросил я, когда Фериус остановила нас почти у самой вершины.
— Ничего, — ответила она.
— Я хотел спросить: что ты видишь?
Она раздраженно посмотрела на меня.
