— Вечер добрый… — Веденский остановился и перевел взгляд с Николая на Анну. На его лице появилась злость и досада: — Вы?!
— Вас что-то удивляет? — бесстрастно поинтересовалась она.
Веденский посмотрел на часы:
— Сейчас половина двенадцатого. Вы нарушаете режим.
— Я взрослый человек и вправе решать, во сколько идти спать.
— Только не здесь. При заселении вы обязались соблюдать внутренний режим санатория.
— Послушайте, — Николай сделал шаг навстречу Веденскому, но тот отшатнулся:
— Не смейте заступаться! Вас это не касается.
Веденский двинулся дальше, не попрощавшись.
— Что это с ним? — спросил Николай. — Какая муха его укусила?
— Идемте. Вас это не касается, — сказала Анна.
— И вы туда же?
— Проводите меня до корпуса.
— Пожалуйста, провожу.
Они зашагали дальше, и Анна заметила:
— А ведь вы — первый человек, кого я встретила на этой земле.
— Это хорошо или плохо?
— Поживем — увидим. И, кстати… Кого вы встречали той ночью на вокзале?
— Встречал, да не встретил…
— И все-таки?
— Дочь. Она живет в Москве вместе с бывшей женой.
— Но вы ее не встретили. Это значит…
— Это значит, что жена передумала. Решила покатать ее по Европам.
— Почему не предупредила?
— Этот вопрос не ко мне.
— Все ясно, — сказала Анна и резюмировала: — У вас плохие отношения.
— Сказано в точку.
Николай проводил Анну до дверей корпуса. Там они расстались, и она поднялась в номер.
Проделав весь вечерний ритуал, включавший снятие макияжа и душ, Анна легла в постель, но ей не спалось. По ощущениям, чего-то не хватало. И тут она вспомнила, что уже второй день ей не звонит мать.
Она набрала сама и, услышав ее голос, спросила:
— Обиделась?
— Даже если так, тебе все равно, — ответила мать.
— Я тебе звоню, значит — нет.
— Вчера не позвонила. И я знаю почему.
— Мама, не начинай…
Перебивая дочь, как будто опасаясь, что та не даст ей договорить, мать зачастила:
— Ты всегда и во всем винишь только меня! Как будто я насильно выдала тебя замуж и виновата, что у вас с Иваном разладилось.
— Не говори, пожалуйста, глупости. Я ни в чем тебя не виню, мама, — сказала Анна.
— Но я‐то чувствую!
— Спокойной ночи. Ложись спать и ни о чем не волнуйся.
Глава 7
Странное происшествие
На следующий день утренняя пробежка вновь привела Анну к заброшенному дому. Она и хотела этого, и одновременно боялась. С одной стороны, отсутствие Ирины делало картину неполной, с другой — позволяло обследовать дом.
Во дворе стояла тишина. Никто не бормотал и не повторял странных слов, эти звуки исчезли вместе Ириной. Анна приблизилась к окну и, перемахнув через подоконник, запрыгнула в комнату. Она пошла к камину, загребая ногами сухую листву и обрывки почерневшей бумаги. Неожиданно из-под ее ног прыгнула мышь-полевка. Поддавшись сквозняку, где-то хлопнула дверь и загудела каминная труба. В испуге Анна забилась в угол, но скоро все стихло.
— Открывались шумно двери… — тихо проговорила она.
Войдя в соседнее помещение, Анна огляделась. По жалким остаткам интерьера сделала вывод: когда-то здесь была спальня. На полу лежал двуспальный матрас с ржавыми пятнами, которые вызвали чувство омерзения.
Одна из дверей привела ее в санузел с разбитым унитазом и раковиной, вторая — в тесную комнату, вроде гардеробной или просторного шкафа. Шкаф был пуст, но в потолке торчал ржавый крюк.
Помимо зала и спальни в доме была кухня, на стенах которой все еще висели бездверные остовы шкафов. Анна собралась рассмотреть, что внутри, но в тот же момент услышала всхлип. Прислушавшись, двинулась обратно в спальню. Там никого не было. Для верности заглянула в шкаф, но снова услышала жалобный всхлип, который доносился из зала.
Анна пошла туда и увидела птицу, которая сидела на подоконнике и на ее глазах произвела тот самый звук.
— Что ж ты меня пугаешь… — Она прогнала птицу и так же, через окно, вылезла обратно на улицу.
Анализируя свои ощущения, Анна пришла к выводу, что в заброшенном доме кроется некая чертовщина. Не зря туда влекло Ирину Линчевскую, женщину с поломанной психикой. По-видимому, такие люди и такие места взаимно притягиваются.
К ее возвращению в вестибюле главного корпуса уже собрался народ. Старики перед завтраком интересовались газетами, молодые сидели на диванах, уткнувшись в свои гаджеты.
Как только Анна переступила порог, к ней бросилась старуха с фиолетовым перманентом. Она вцепилась в Анну и, задрав голову, проорала:
— Вы смелая женщина! Мы все вами гордимся!
— Спасибо… Спасибо… — сказала Анна. — Прошу прощения, мне нужно в душ.
Вырвавшись из цепких старушечьих рук, она забежала в лифт и там подверглась такой же пытке. Две цветущие дамы с первого до четвертого этажа струили на нее свое восхищение. Выскочив на четвертом, Анна пулей залетела в свой номер.
Терпеть такое в отпуске она не желала, но, чтобы изменить ситуацию, существовало лишь три выхода: немедленно уехать в Москву (что было нежелательно), сидеть безвылазно в номере или избегать общественных мест и ждать, пока все уляжется. Пляж тоже был общественным местом, но там люди полуголые и в очках: поди разбери, кто есть кто.
Анна отказалась от завтрака, решив пораньше занять пляжный лежак. Но и здесь ее одиночество продлилось недолго.
— Вот вы где!
На гальку рядом с лежаком шлепнулась объемная сумка и показались загорелые ноги Элины.
Анна беспокойно поежилась, безмерно сожалея, что переоценила свой «камуфляж» и не ушла на окраину пляжа.
— Уже позавтракали?
— Решила разгрузиться, а Юра пошел на завтрак. У вас все хорошо? — Элина заглянула Анне в лицо. — Неважно выглядите.
Анна уронила голову на лежак и в изнеможении прошептала:
— Возраст…
Разместившись поближе, Элина защебетала о женской красоте, о безотносительности возраста и правильном отношении к старости. Все сказанное при желании Анна могла бы прочитать в любом женском журнале.
Однако вскоре с завтрака пришел ее брат и разрядил обстановку:
— Ради бога, Элина, прекрати трепаться, иди лучше поплавай.
Элина замолчала и тут же пошла к воде.
