— Вам-то что?
— Я жена его. Ясно?
— Ну и что? Говорить-то я хочу с ним, а не с вами.
— По работе?
— Можно сказать и так, — Анна безошибочно пускала в ход эту фразу, если не получалось соврать.
— Идите к калитке, — буркнула Третьякова. — Открою.
У калитки Анне пришлось подождать, она открылась не скоро, минут через пять.
— Что так долго? — спросила Анна.
— Пока Степана позвала, пока собаку закрыла. Идемте в дом, Степа вас ждет.
Третьякова пошла вперед, Анна за ней. Они поднялись на крыльцо и, миновав застекленную веранду, оказались в просторной горнице. Там за столом сидел грузный мужчина. Перед ним лежали каталоги с мебельной тканью.
Он распорядился:
— Садитесь и выбирайте обивку.
— Я не за этим, — сказала Анна.
В разговор встряла Третьякова, ее резкий голос взлетел на самую высокую ноту:
— Вы сказали, что по работе!
— Выйди… — властно проронил Третьяков. Он даже не посмотрел на жену, но та как буд-то испарилась. Следующий вопрос был обращен к Анне: — Чего вы хотите?
— Поговорить про Катерину Каратанову, — безо всякого вступления начала она.
Третьяков поднял глаза:
— Вы кто?
— Я Стерхова Анна Сергеевна…
— Вопрос не в этом. По какому праву?
— Что?
— По какому праву явились в мой дом?
— Послушайте…
— Проваливайте отсюда… — Третьяков встал, прошел к выходу и распахнул дверь. — Быстро.
— Нам нужно поговорить. Обязательно. Вы потом все поймете. — Шагая на выход, Анна говорила отрывисто, стараясь донести до Третьякова максимум информации. — Если передумаете, найдите меня. Я живу в главном корпусе «Жемчужного» в четыреста седьмом номере…
— Иди-иди! — Неизвестно откуда взявшаяся Третьякова толкнула ее в спину, и вскоре за ней захлопнулась калитка.
Досадный инцидент ударил Анну по самолюбию. Ее первым порывом было забарабанить кулаком по воротам. Однако, успокоившись, она села на скамейку у палисадника, раскрыла сумочку и достала пудреницу. Оглядела свое лицо, помадой подправила губы и мысленно упрекнула себя в легкомыслии. Теперь, задним умом, Анна придумала тысячу способов, как можно было поговорить с Третьяковым. Но кто бы знал, что он так себя поведет?
Анна достала телефон и уже собралась вызвать такси, как вдруг услышала позади себя его голос:
— Все из-за тебя… Ты во всем виновата…
Она обернулась, но в открытом окне никого не было.
Третьякову визгливо ответила жена:
— Сколько лет прошло, ты все вспоминаешь! Всю жизнь мою заел, проклятущий!
Анна включила диктофон и протянула руку к окну.
Третьяков сказал:
— Убить тебя мало, горбатая стерва…
— Вы только послушайте, люди добрые, что он про жену говорит!
— Замолчи, падла… Если бы не ты, Катька Каратанова была бы жива…
— Утопла и утопла! Туда и дорога!
— Сама знаешь, что не утопла. Уйди! Захлестну!
В комнате хлопнула дверь, и голоса умолкли. Анна убрала диктофон и тихо, не привлекая внимания, отошла подальше от дома. Оттуда вызвала такси до «Жемчужного».
На стойке регистратуры ее ждал пакет от Клейменова. По тому, с каким безучастным видом Виталина Лаврентьевна его отдала, Анна поняла, та в него заглянула.
В лифте Анна вскрыла пакет и обнаружила внутри «эйчди»-кассету и флешку. Зайдя в номер, включила ноутбук и всунула флешку. Накопитель содержал всего один файл, и она его запустила.
Уже на первых минутах воспроизведения Анна смутно почувствовала, что ей знаком этот видеоряд. Когда мимо объектива стали проходить участницы с номерами, она поняла: той ночью в кинозале ей показали эти фрагменты. Сбитая резкость проектора не позволяла их рассмотреть, иначе она бы уже тогда поняла, что это за кадры.
Сначала на видео были запечатлены только участницы конкурса. Потом они вместе с гостями запели финальную песню, судьба вознаградила Анну. И вознаградила ее дважды. Она услышала слова, положенные на мелодию известного гимна:
«Замыкая круг,
Ты своих увидишь, друг,
Пусть они заметят след,
В ночи дающий свет.
И пусть конкурс наш
В жизни будет нам багаж
И осветит города
Раз и навсегда.
Открывались шумно двери
И ползли по стенам тени,
Всех пугал ночной собачий вой.
Но сердца с накалом страсти
Не пугает крик ненастья,
А зовёт в дорогу за собой».
Анна пересмотрела этот фрагмент и повторила вслух несколько строчек из гимна:
«Открывались шумно двери
И ползли по стенам тени,
Всех пугал ночной собачий вой».
Вслед за этим, она сделала несколько скриншотов с экрана и рассмотрела их в максимальном увеличении. Сомнений не оставалось: на сцене в обнимку с Каратановой стояла Ирина Линчевская. Счастливая от сопричастности к празднику, она вместе со всеми повторяла слова гимна.
Просмотр видео поглотил внимание Анны. В дверь постучали, и она не услышала. Тот, кто был снаружи, постучал сильнее, кажется, кулаком. Этот звук не мог не привлечь внимание, Анна прикрыла ноутбук и пошла открывать дверь, однако за ней никого не было. Она выглянула в коридор и увидела Третьякова, который шел по направлению к лифту.
— Степан! — крикнула Анна.
Он обернулся и, убедившись, что это она, вернулся.
Впустив его в комнату, Анна сказала:
— Знала, что вы придете. Садитесь.
— Сам не знал.
— И что вас подтолкнуло? Рассказывайте.
— Я не за этим пришел.
— Ну, хорошо.
— Наверное, должен извиниться, — Степан глядел себе под ноги. — Так что, простите.
— Это все?
— А вам еще что-то надо? — Он с вызовом посмотрел на Анну.
— Вот сижу и думаю… Не выгнать ли вас, как вы прогнали меня?
— Я же извинился… Когда вы ушли, я подумал, что вроде бы предал ее…
— Любили Каратанову?
— Любил. И всю свою жизнь винил себя в ее смерти. — Он стукнул кулаком себя в грудь. — Всю жизнь здесь болит!
— Вам объяснить, зачем мне все это нужно?
