В безмолвном призыве Анна устремила свой взгляд на Виталину Лаврентьевну. Та вышла из-за стойки регистратуры и приблизилась к ним.
— Ну что, Елизавета Семеновна? Дождались? Поговорили? Все хорошо?
— Все хорошо.
— Елизавета Семеновна битый час вас ждала, — сказала администраторша, обращаясь к Анне. — Повидаться хотела.
— К Кате скоро поеду, — пропела Елизавета Семеновна.
— Вот и хорошо. Вот и ладно. Идемте, я вас провожу. — Виталина Лаврентьевна помогла женщине встать и повела ее к выходу. Проводив, вернулась к Анне. — Совсем, старуха, плоха. Заговаривается. Глядишь, скоро преставится.
— Она все придумывает?
— К сестре в Астрахань едет, а говорит, что к дочери на дальние острова. Все делают вид, что верят.
— Нужна помощь психолога, — заметила Анна.
— Психолог тут не поможет. Старуха пятнадцать лет с этим живет. Помрет скоро, успокоится. К дочери своей отправится. На дальние острова…
Глава 21
По всем фронтам
В свой номер Анна возвратилась бегом. Отыскала среди документов снимок туфли Каратановой и с пристрастием рассмотрела через лупу, купленную в киоске «Роспечать».
На ней был указан тридцать седьмой размер, и значит, она не принадлежала Каратановой. Значит, ее подбросили. Но зачем? На этот вопрос ответа пока не было. Требовался надежный, вменяемый человек, который подтвердил бы размер обуви Каратановой. Мать была не в счет, она больной человек. Ни одно ее слово на веру не принималось, тем более не могло служить доказательством.
Первым на память пришел Степан Третьяков, но его кандидатуру Анна забраковала. Во‐первых: много ли мужчины знают об обуви? Во‐вторых, никто не мог поручиться, что он не выкинет ее из дома за очередные расспросы. Тем не менее этот вариант был запасным.
Оставалась только учительница Агния Львовна, о которой упоминала мать Каратановой. По словам того же Третьякова, Агния Львовна присутствовала на конкурсе красоты и потом на пляже у пирса. Был шанс, что она расскажет что-нибудь новое.
Найдя в справочнике телефон придивинской средней школы, Анна позвонила в учительскую и пригласила к аппарату Агнию Львовну.
В трубке прозвучал молодой, кокетливый голос:
— Слушаю. Кто это?
— Меня зовут Анна. Хочу с вами встретиться, поговорить.
— На предмет чего? — спросила Агния Львовна.
Вопрос подсказал ответ, и Анна сообразила, что еще не время выкладывать карты:
— На предмет русского языка.
— Вы насчет репетиторства? Ну, хорошо, приходите.
— Когда?
— Я буду в школе до пяти. Потом ухожу.
— Через полчаса буду у вас.
В школу она приехала на такси, и Агния Львовна, моложавая сорокалетняя женщина, встретила ее словами:
— Вы пунктуальны.
— Что есть, то есть, — усевшись напротив, Анна сообщила: — Я вас обманула.
— В чем? — не поняла Агния Львовна.
— Насчет репетиторства.
— Тогда зачем вы пришли? — Кудрявая прическа Агнии Львовны испуганно встрепенулась и замерла в ожидании.
— Поговорить про Катю Каратанову.
— Она была моей ученицей.
— Глупый вопрос, но мне нужно узнать размер ее обуви, — спросив, Анна была готова к чему угодно, только не к ответу. Но она его получила.
— Тридцать девятый, — сказала Агния Львовна.
— Это точно? — переспросила Анна, не веря своей удаче.
— Незадолго до смерти Кати мы примеряли в магазине сапоги тридцать восьмого размера. Ей они были малы, а мне оказались впору. Я их купила. Случайность, но я это запомнила. А с чем связан вопрос? Прошло много лет с тех пор, как Катерины не стало.
— Об этом расскажу несколько позже. Возможно, вам придется давать показания.
— Вы из полиции? — Заметно разволновавшись, Агния Львовна вежливо попросила: — Покажите ваше удостоверение.
Анна вынула корочки и, развернув, предъявила:
— Прошу!
— Спасибо… У вас еще будут вопросы? Дело в том, что мне нужно проверять тетрадки.
— Надолго не задержу. Еще пара вопросов. Вы были учителем Катерины, расскажите мне все, что вы о ней знаете.
— Катя была хорошей ученицей и воспитанной девочкой. По русскому языку и литературе у нее были пятерки.
— Друзья у Каратановой были?
— Она дружила с Тамарой Желанной.
— Желанная — это фамилия?
— Фамилия, — подтвердила Агния Львовна. — На самом деле девочку в классе не любили.
— А как же Каратанова?
— Мне кажется, что Катя дружила с Тамарой из жалости. Знаете, бывают такие подруги: красавица и, простите, урод.
— Тамара была преданной и благодарной?
— Здесь вы ошибаетесь. Тамара ненавидела Каратанову.
— Вот те раз! Почему?
— Тамара любила Степана Третьякова, а Степан любил Катерину. Все трое учились в одном классе. Последние годы я была их классным руководителем. Иногда мне казалось, что Тамара Желанная готова Катерину убить.
— Какой недетский клубок взаимоотношений, — задумчиво обронила Анна.
— И я вам больше расскажу, — охотно поделилась Агния Львовна. — Тогда после конкурса красоты мы все отправились на пляж к старому пирсу. Той ночью мы с мужем сильно поссорились, он крепко выпил, а я сглупила. Незадолго до этого мы поженились, видать, еще не притерлись. Не буду вдаваться в детали, но он вернулся домой под утро, и мы долго не разговаривали…
— Вы отклонились от темы, — деликатно напомнила Анна. — После конкурса все пошли на вечеринку к старому пирсу… Что было дальше?
— Там были Катерина, Степан и, конечно же, Тамара Желанная.
— Почему конечно же?
— Потому, что она повсюду за ними таскалась.
— И что там случилось? О чем хотели рассказать? — Анна управляла вниманием Агнии Львовны, как опытный лоцман кораблем.
— Чтобы разлучить Степана с Катериной в тот вечер, Тамара обманула Степана. Она сама хвалилась знакомой, а та рассказала мне. Я как услышала об этом, так и села. Это ж надо до такого дойти…
— В чем состоял обман? — У Анны появилось желание пощелкать пальцами у носа Агнии Лвовны.
— Тамара соврала Степану, что у него заболела мать. Он поверил и рванулся домой.
— А как же мобильный телефон? Не мог позвонить?
— В те времена мобильные телефоны еще не распространились так широко, тем более в наших местах. Они были еще детьми. Откуда у родителей деньги? Короче, Третьяков убежал, а Каратанова утопилась.
