После работы я надеваю очки, дополняющие реальность, и отправляюсь на пробежку. Маршрут передо мной. Поверх него я также вижу свои физические показатели, например частоту сердечных сокращений и количество сожженных килокалорий, которые отображаются в режиме реального времени. Кроме этого, я могу просматривать последние размещенные комментарии относительно тех мест, мимо которых пробегаю. В виртуальных очках я вижу сообщение своего друга о возможном изменении маршрута: он бежал этим же путем часом раньше. Я вижу комментарии на историческую тему, которые оставили члены местного клуба любителей истории (я, кстати, тоже состою в этом клубе). Возможно, однажды я попробую запустить приложение для идентификации птиц по голосам, когда буду бегать по парку.
Дома во время семейного ужина у нас правило: не пользоваться персональными экранами за столом, хотя с их помощью мы создаем приятную цветовую гамму в столовой. После ужина мне хочется немного расслабиться. Я надеваю шлем виртуальной реальности и начинаю исследовать новый инопланетный город, созданный удивительным строителем миров, за работами которого я наблюдаю. Или я погружаюсь в реальность 3D-фильма. Как большинство школьников, сын выполняет домашнюю работу с помощью экранов, в частности работает с учебными материалами. Конечно, ему нравится играть в приключенческие игры, но мы ограничили их до одного часа в выходные. Он может обучаться в виртуальной реальности в течение часа, одновременно сканируя сообщения и фотографии на трех других экранах. Иногда я пытаюсь замедлить происходящее: листаю книгу на планшете, а медленная вереница воспоминаний, которая создается из моих архивов, отображается на стенах. Моей супруге больше всего нравится лежать в кровати и просматривать любимый роман на потолке, пока она не заснет. Когда я ложусь, устанавливаю будильник на запястном дисплее на шесть утра. В течение восьми часов я не буду пользоваться экранами.
Глава 5
Предоставление доступа
Журналист TechCrunch
[27] недавно заметил
{100}: «У крупнейшей в мире компании, помогающей организовать поездки на такси, Uber, нет собственных транспортных средств. Социальная сеть Facebook, крупнейшая в мире медиакомпания, не создает собственного контента. У Alibaba, самого полезного розничного торговца, нет товарных запасов. У онлайн-площадки Airbnb для поиска и краткосрочной аренды частного жилья по всему миру нет собственной недвижимости. Происходит что-то интересное».
Фактически в сфере цифровых медиа складывается такая же ситуация. Компания Netflix, крупнейший поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа, позволяет зрителям смотреть фильмы, не приобретая их. Крупнейший музыкальный потоковый сервис в мире Spotify предлагает пользователям легальное прослушивание любой музыки, не покупая ее. Благодаря сервису Kindle Unlimited от интернет-гиганта Amazon я могу прочитать любую из 800 000 книг, не становясь их владельцем
{101}, а потоковый сервис PlayStation Now позволяет играть в игры, не покупая их. С каждым годом мне принадлежит все меньше из того, чем я пользуюсь.
Факт владения больше не имеет такого значения, как прежде. Удобство доступа приобретает сегодня наибольшую важность.
Представьте себе, что вы живете внутри крупнейшего в мире пункта проката. Зачем вам что-то покупать? Вы можете быстро и легко позаимствовать все, что вам требуется. При этом вы получаете множество преимуществ и практически никаких неудобств. Вам не нужно самостоятельно чистить, ремонтировать, хранить, страховать, обновлять, поддерживать функциональность. А теперь представьте, что этот пункт проката похож на волшебный шкаф, вроде саквояжа Мэри Поппинс, в бездонных глубинах которого можно обнаружить абсолютно любой предмет. Все, что нужно сделать, – это постучать по шкафу, попросить желаемое, и – абракадабра – вот он перед вами!
Благодаря современным технологиям наш воображаемый волшебный пункт проката становится реальностью в мире интернета/сети/телефона. Это бездонный виртуальный шкаф. В нем большинство людей могут получить товар или услугу так же быстро, словно они их владельцы: в некоторых случаях, возможно, это будет даже быстрее, чем искать что-то в собственном «подвале». Качество этих товаров сопоставимо с качеством тех, которые вам принадлежат. Во многих отношениях возможность доступа настолько выгоднее владения собственностью, что это явление ведет к изменению границ экономики.
Это долгосрочное движение к отказу от собственности в пользу возможности доступа к товару или услуге поддерживается пятью серьезными технологическими векторами развития.
Дематериализация
Основной тенденцией в последние 30 лет было стремление производить более качественные товары, используя при этом меньше исходных материалов. Классический пример – пивная банка, ее базовая форма, размер и функции оставались неизменными на протяжении 80 лет. В 1950 году пивные банки делали из стали с оловянным покрытием, а вес одной штуки составлял 73 грамма
{102}. В 1972 году появились алюминиевые пивные банки: они были тоньше, более удобной формы и весом 21 грамм. Дальнейшие усовершенствования привели к тому, что сегодня обычная пивная банка весит всего 13 граммов, то есть в пять раз легче своего изначального веса
{103}. К тому же новым банкам не требуется открывалка. Еще больше преимуществ всего за 20 % исходного материала. В этом и есть суть дематериализации.
Большинство современных товаров подверглись дематериализации. С 1970-х годов вес среднего автомобиля снизился на 25 %
{104}. Бытовые приборы стали весить меньше. В наибольшей степени дематериализация коснулась коммуникационных технологий. Огромные мониторы персональных компьютеров сжались до тонких плоских экранов (при этом диагональ наших телевизоров серьезно увеличилась!), а на смену громоздким домашним телефонным аппаратам пришли мобильные. Некоторые товары получили множество дополнительных преимуществ без «потери массы», тем не менее общая тенденция развития в том, чтобы товары становились более компактными. Возможно, рядовому потребителю это не слишком заметно, потому что, в то время как товары личного пользования становятся меньше и легче, мы приобретаем их все больше по мере роста экономики и таким образом аккумулируем больше товаров в совокупности. Тем не менее общий объем материалов, которые мы используем на каждый доллар ВВП, снижается. Это означает, что мы используем меньше материалов при более высокой производительности. Соотношение массы, необходимое для производства единицы ВВП, снижается на протяжении последних 150 лет, а за последние два десятилетия эти темпы еще увеличились. В 1870 году для производства одной единицы ВВП в США требовалось 4 кг исходного материала. В 1930 году – всего один
{105}. Ценность единицы ВВП на килограмм исходных ресурсов возросла с $1,64 в 1977 году до $3,58 в 2000-м
{106} – это удвоение дематериализации за 23 года.
