Этот новый способ существования – нестись по волнам, нырять вниз, взмывать вверх, перескакивать от одной части к другой, писать твиты и болтать о пустяках, с легкостью нырять в новизну, грезить наяву, подвергать сомнениям абсолютно каждый аспект жизни – это не «баг». Это «фича». Это адекватный отклик на океан данных, новостей и фактов, который захлестывает нас. Мы должны быть гибкими и проворными, перетекая от идеи к идее, поскольку эта гибкость соответствует бурной информационной среде, окружающей нас. Это состояние не лень неудачников, не незаслуженная роскошь. Оно необходимо для выживания. Чтобы управлять каяком, ведя его через бурные пороги, надо грести по крайней мере с той же скоростью, с какой течет вода, а чтобы ориентироваться в экзабайтах информации и ожидающих нас взрывных изменениях, надо двигаться так же быстро, как их авангард.
Но не путайте этот поток с отмелями. Текучесть также позволяет нам моментально привлекать больше внимания к работам, гораздо более сложным, крупным и многослойным, чем когда-либо. Технологии, которые наделили зрителей способностью взаимодействовать с историями и новостями: сдвигать их во времени, воспроизводить позже, перематывать, зондировать, связывать ссылками, сохранять, вырезать, вставлять, – дали начало как длинным, так и коротким формам. Режиссеры ушли от сериалов из отдельных эпизодов и стали создавать фильмы с масштабным связным сюжетом, на изложение которого уходят годы. Эти пространные эпосы, такие как «Остаться в живых», «Звездный крейсер “Галактика”», «Клан Сопрано», «Аббатство Даунтон» и «Прослушка», имеют массу переплетающихся сюжетных линий и главных героев, демонстрируя при этом необыкновенную глубину характеров. Такие изощренные работы потребовали от зрителей устойчивого внимания, которое не только не требовалось для телевизионных сериалов и полнометражных кинофильмов, но и поразило бы Диккенса и прочих романистов былых времен. Диккенс изумился бы: «Вы хотите сказать, что аудитория может следить за этим и желать большего? И сколько же лет подряд?» Я никогда бы не подумал, что смогу наслаждаться такими сложными историями или увлечься ими настолько, чтобы тратить на них время. Мое внимание окрепло. Подобным образом глубина, сложность и требования видеоигр могут сравниться с требованиями к зрителям киномарафонов или читателям любой великой книги. Чтобы дойти до высокого уровня в некоторых из этих игр, может понадобиться 50 часов.
Но самая важная особенность, благодаря которой эти новые технологии меняют наш образ мыслей, – их превращение в единое целое. Вам может показаться, что вы потратили бесконечные наносекунды на серию твитов и бесконечные микросекунды на переходы с одной веб-страницы на другую или многие часы на блуждания по каналам YouTube, а потом несколько минут порхали от одного отрывка из книги к другому, и наконец вернулись к рабочей таблице или пролистнули экран телефона. Но в реальности вы тратите десять часов в день, уделяя внимание одной нематериальной вещи. Это одна машина, одна огромная платформа, один гигантский шедевр, который скрывается за триллионом свободно связанных друг с другом кусочков. Их единство легко упустить из виду. Хорошо оплачиваемые редакторы сайтов, орды онлайн-комментаторов и киномагнаты, неохотно позволяющие нам смотреть их фильмы в формате потокового видео, – все эти ребята не верят, что представляют собой всего лишь информационные точки в огромном всемирном шоу, но так оно и есть. Когда мы сегодня смотрим на один из четырех миллиардов экранов
{279}, то имеем дело с одним открытым вопросом. Мы все пытаемся понять: что это такое?
По оценкам производителя компьютеров Cisco, в 2020 году в мире будет 50 миллиардов устройств, подключенных к интернету
{280}, вдобавок к десяткам миллиардов компьютеров и телевизоров. Производители электроники ожидают, что в течение пяти лет на планете появится миллиард носимых устройств, отслеживающих нашу активность и формирующих поток данных. Также можно ожидать еще 13 миллиардов бытовых приборов, которые, подобно термостату Nest, оживят наши умные дома
{281}. Три миллиарда устройств будут встроены в автомобили, подключенные к интернету
{282}. И 100 миллиардов примитивных RFID-чипов
[68], вставленных в товары на полках сети Walmart. Это интернет вещей, зарождающаяся страна грез, где есть все, что мы производим, – новая платформа для невероятного. Она состоит из данных.
Знание, которое связано с информацией, но не идентично ей, переживает такой же взрывной рост, как и информация, удваиваясь каждые два года. Число научных статей, публикуемых ежегодно, в последние десятилетия растет еще быстрее. За прошлый век ежегодное число заявок на патенты во всем мире выросло по экспоненте.
Мы знаем о Вселенной гораздо больше, чем столетие назад. Это новое знание о физических законах Вселенной было использовано на практике в таких потребительских товарах, как GPS-навигаторы и плееры iPod, и продолжительность нашей собственной жизни стала гораздо дольше. Телескопы, микроскопы, флюороскопы, осциллографы позволили нам увидеть мир по-новому, и когда мы посмотрели на него с помощью новых инструментов, то внезапно получили много новых ответов.
Но парадокс науки в том, что каждый ответ порождает как минимум два новых вопроса. У нас все больше инструментов, ответов и еще больше вопросов. Телескопы, радиоскопы, циклотроны, ускорители ядерных частиц расширили не только область нашего знания, но и породили новые загадки, расширив область нашего незнания. Предыдущие открытия помогли нам осознать, что 96 % всей материи и энергии в нашей Вселенной находится за пределами восприятия. Вселенная состоит не из атомов и тепла, которые мы открыли в прошлом веке, а в основном из двух неизвестных явлений, которые мы назвали «темными»: темной энергии и темной материи. «Темный» здесь – это эвфемизм для нашего невежества. Мы действительно не имеем никакого представления о том, из чего сделана большая часть Вселенной. Такой же объем незнания мы обнаружим, если рассмотрим глубинное устройство клетки или мозга. Если сравнить известное с неизвестным, получится, что мы не знаем ничего. Наши изобретения позволяют украдкой увидеть собственное невежество. Если знания растут по экспоненте благодаря научным инструментам, то по идее у нас должны быстро закончиться загадки. Однако мы, напротив, продолжаем открывать еще больше неизвестного.
