Берия понял, что следствие знает если не все, то очень многое, и начал рассказывать:
Не помню, в 1940 или в 1941 году Церетели намечался мною на работу в спецгруппу для осуществления специальных заданий, т. е. избиения, тайного изъятия лиц, подозрительных по своим связям и действиям. Так, например, имелось в виду применить такую меру, как уничтожение Литвинова, Капицы. В отношении режиссера Каплера намечалось крепко избить его.
Лаврентий Павлович надеялся ограничиться случаями, когда «мокрухи» не было. Убивать вышедшего из доверия бывшего наркома иностранных дел М.М. Литвинова и отказавшегося работать над атомным проектом академика П.Л. Капицу Сталин раздумал, а киносценариста А. Каплера, имевшего несчастье влюбить в себя дочь вождя Светлану Аллилуеву, только сильно поколотили и отправили в лагерь. Но Руденко интересовали более серьезные дела с трагическим исходом. И он спросил в лоб:
— Тайное похищение и убийство Кулик-Симонич было совершено по вашему личному указанию?
— Так, — упавшим голосом отозвался Берия, понимая, что пули от бывших соратников по Политбюро ему не избежать. — Я не могу вспомнить, кому я дал распоряжение о тайном изъятии и уничтожении Кулик-Симонич, но мне помнится, что ее допрашивали. Было ли решение Особого совещания по ее делу, я не помню. Не помню также, обращался ли Кулик ко мне с заявлением о том, что исчезла его жена. Не помню, объявлялся ли всесоюзный розыск Кулик-Симонич.
На судебном же процессе, проходившем с 18 по 23 декабря 1953 года, Берия, или человек, похожий на Берию (познакомившись с заключительным очерком книги, читатели поймут, почему я так говорю), дал гораздо более подробные показания по делу Киры Симонич и, о чудо, вспомнил имена исполнителей: «Я получил небольшую сводку о Кулик. Вернее, я попросил, чтобы мне дали о ней сводку. Получив сводку, показал ее. Мне было приказано изъять Кулик-Симонич и так, чтобы никто об этом не знал. Получив такие указания, я вызвал Меркулова и Влодзимирского и поручил произвести операцию».
Также и в ответе бывшего начальника следственной части по особо важным делам Льва Емельяновича Влодзимирского на вопрос председателя Специального Судебного Присутствия маршала И.С. Конева, принимал ли он участие в пытках, похищениях и убийствах советских людей, мы находим новые подробности истории исчезновения Симонич: «В 1939 году, в июне или в июле, меня вызвали в кабинет Берии. Там находился Меркулов и еще кто-то. Берия дал указание Меркулову создать опергруппу из 3–4 человек под руководством Гульста и произвести секретный арест жены Кулика. Я был участником этой группы. Меркулов разработал план, как устроить засаду, и предложил жену Кулика снять секретно. Ордера на арест жены Кулика не было».
Тут Иван Степанович позволил себе риторическую сентенцию: «Значит, вы тайно похитили человека ни в чем не виновного, т. е. без всяких оснований?»
— Была ли она виновата или нет, не знаю, — честно признался Лев Емельянович. — Я считал, что ее снимают незаметно, так как не хотят компрометировать ее мужа.
— Вы похитили жену Кулика, а что вы с ней сделали? — поинтересовался Конев, хотя сам уже отлично знал, как именно поступили с несчастной Кирой Ивановной.
— Мы привезли ее в здание НКГБ и сдали. Я больше ничего не делал. Через полтора месяца меня вызвал Кобулов, приказал выехать в Сухановскую тюрьму, получить там жену Кулика и передать ее Блохину. Я понял, что если жена Кулика передается коменданту Блохину (тому самому, что расстреливал Тухачевского, Якира и их товарищей. — Б.С.), то значит для исполнения приговора, т. е. расстрела. Я только теперь узнал, что ее допрашивали Берия и Меркулов».
Последние штрихи дорисовал бывший нарком госбезопасности В.Н. Меркулов, заявивший на суде: «Получив указания Берии, я ознакомился с материалами на Симонич-Кулик, но материалы были незначительные. Я доложил об этом Берии. Он волновался, очень спешил и сказал мне, что нужно быстрее изъять Симонич-Кулик. По указанию Берии мною был разработан плац ареста Симонич-Кулик, устроена засада, я выезжал проверять, как идет выполнение операции, на место. Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берией, правильнее сказать — допрашивал ее Берия, а я вел запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она нам не дала и была нами завербована в качестве агента».
На прямой же вопрос члена Специального Присутствия Михайлова: «За что же была убита Кулик-Симония?» — Всеволод Николаевич испуганно выкрикнул: «Я ее не убивал. Берия сказал мне, что о ее расстреле есть указание свыше. У меня не было никаких сомнений в том, что такое указание действительно было получено».
Заместитель же Меркулова Богдан Захарович Кобулов 26 сентября 1953 года сообщил следствию о том, как было принято решение о похищении и убийстве Киры Ивановны: «Примерно в 1939 году Берия, сославшись на имеющееся указание «инстанции», распорядился произвести секретный арест гражданки Симонич-Кулик и содержать ее под стражей в загородной Сухановской тюрьме. Примерно через месяц или полтора после негласного ареста жены маршала меня вызвал Берия и сказал, что имеется указание «инстанции» о ликвидации Симонич-Кулик. Но сделать это нужно таким образом, чтобы, кроме Влодзимирского, об этом никто не знал. Тут же Берия вызвал Влодзимирского и проинструктировал его, как надо это сделать: «Поедете с Мироновым в Сухановку и возьмете там женщину, которую надо привезти сюда, во внутреннюю тюрьму, и здесь ликвидировать. Для того, чтобы она при транспортировке не крикнула и чтобы никто из надзирателей не услышал ее крика, скажите ей, что вы везете ее для освобождения. Да и вообще лучше, если никто лица ее не увидит, обмотайте ей голову платком.
Тут же Берия позвонил начальнику Сухановской тюрьмы, что приедет за «той самой» арестованной Влод-зимирский, и вы ее ему отдайте. В ожидании приведения в исполнение его распоряжения о расстреле Симонич-Кулик Берия очень нервничал, считая, что дело затягивается, и поручил мне проверить причину задержки. Однако когда я прибыл, Влодзимирский и Блохин мне доложили, что задание выполнено».
Влодзимирский на следствии вспомнил, как вместе с Мироновым привез Симонич в здание НКВД в Вар-санофьевском переулке (здесь располагалась также знаменитая лаборатория ядов, которые испытывали на заключенных): «Нас там встретил во дворе комендант Блохин, который вместе с Мироновым отвел ее во внутреннее помещение нижнего этажа здания. Я с ними прошел в первое помещение и остался там, а Блохин с Мироновым провели гражданку Кулик в другое помещение, где ее и расстреляли. Через несколько минут мы вышли уже во двор с Мироновым и Блохиным. К нам подошли прокурор Бочков и заместитель наркома внутренних дел СССР Кобулов. Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова». В отличие от Блохина и Миронова, Льву Емельяновичу самому убивать людей не приходилось. Не мог он смотреть, как человеку стреляют в упор в затылок. Вот и остался ждать, когда комендант вернется доложить, что «объект» ликвидирован. Прокурор же Бочков усмотрел единственное нарушение социалистической законности в том, что невинного человека расстреляли, не дождавшись его, прокурора, прибытия.
