Сначала же Кулику казалось, что за Керчь он отделался сравнительно легко. Когда 18 ноября 1941 года маршал доложил в Ставку о том, как размещаются войска, отведенные на Таманский полуостров, и поставил вопрос о замене Левченко Батовым, то подчеркнул: «Армией с 12.11. фактически командую я». Сталин согласился с Куликом и Левченко сместил. Более того, 1 декабря Гордея Ивановича арестовали. Вице-адмиралу инкриминировали измену Родине из-за невыполнения приказа Ставки об удержании Керчи. Морально сломленный за месяц пребывания в застенке, Левченко на допросе 1 января 1942 года показал: «Моя преступная деятельность выразилась в том, что я, не выполнив приказа Ставки, сдал противнику город Керчь. Одним из обстоятельств, ускоривших сдачу врагу этого важного в стратегическом отношении города, является приезд в штаб фронта уполномоченного Государственного Комитета Обороны Кулика, который, вместо того чтобы подсказать или поправить меня в тех преступных действиях (здорово сказано: «поправить меня в преступных действиях»! — Б.С.), которые я допускал, своими пораженческими настроениями и действиями их усугубил».
Может быть, Гордей Иванович просто пытался переложить свою вину на другого военачальника? Но последующий вопрос следователей Павловского и Лихачева, попросивших остановиться на роли Кулика более подробно, доказывает, что именно они подсказали, какого рода показания надо дать против Кулика. Вряд ли вице-адмирал рискнул бы прямо обвинять маршала, заместителя наркома обороны и уполномоченного ГКО, да еще считавшегося личным другом Сталина, если бы не был уверен в благосклонном отношении следователей к обвинениям такого рода.
Левченко показал, что Кулик 12 ноября пробыл в Керчи всего два с половиной часа: «После того как Кулик ознакомился с обстановкой, я попросил его послать нам в помощь остальные части дивизии, данной мне до этого Ставкой (речь идет о 302-й горнострелковой дивизии. — Б.С.). На мою просьбу Кулик ответил: «Никаких частей я давать вам больше не буду, положение на фронте безнадежно, спасайте технику».
Этим самым Кулик, вместо того чтобы вмешаться и навести порядок в войсках, дабы ликвидировать растерянность и панику, дал явно пораженческое указание, направив наше внимание не на организацию обороны города, а на его сдачу противнику (как будто и до приезда Кулика внимание Левченко и Батова не было направлено на эвакуацию! — Б. С.). В соответствии с этим Кулик предложил нам составить план эвакуации материальной части из Керчи в Тамань. Разработав план и ознакомив с ним Кулика, я получил указание немедленно приступить к его выполнению с таким расчетом, чтобы вывоз техники закончить в два дня. Видя, что вывоз из Керчи материальной части окончательно подорвет сопротивляемость войск, я стал просить Кулика отдать приказ о сдаче Керчи врагу».
«— И что же на это ответил Кулик?» — поинтересовался следователь.
Левченко в ответ признал: «Письменного приказа о сдаче Керчи я от Кулика не получил, но он заявил мне: «План у вас есть, по нему и действуйте». Это указание Кулика я понял так, что после вывоза из Керчи материальной части город надо сдавать».
В ходе дальнейшего допроса выяснилось, что Керчь была сдана 15 ноября, через три дня после получения соответствующего указания от Кулика. С санкции Левченко Батов отдал приказ войскам отойти на Тамань. На прямой же вопрос, почему не был выполнен приказ об удержании Керчи, Гордей Иванович ответил так: «Я признаю, что сдал противнику Керчь самовольно, вопреки указаниям Ставки. Причиной этого явилось то обстоятельство, что находившиеся в городе войска в результате проявленных мною паники и растерянности, а также моих пораженческих настроений оказались в состоянии небоеспособности и, будучи предоставлены сами себе, не могли противостоять даже незначительному натиску врага. Немалую роль в этом преступном акте сыграло также и указание Кулика, которое я беспрекословно, несмотря на его вредность, выполнил».
О том, что Левченко поддался панике и потерял управление войсками, говорил и Кулик на суде. Послушать Гордея Ивановича, так получается, что, не будь Кулика, он бы, несмотря на панику и пораженческие настроения, Керчь все же удержал бы. Чудеса да и только!
25 января 1942 года Левченко за сдачу Керчи был осужден Военной коллегией Верховного Суда на 10 лет лишения свободы. Через шесть дней Президиум Верховного Совета СССР заменил тюремное заключение отправкой на фронт и снизил Гордея Ивановича в звании до капитана 1-го ранга. Левченко был назначен командиром Кронштадтской военно-морской базы. Его судьба сложилась гораздо более счастливо, чем судьба Кулика. Уже в 1944 году Левченко был восстановлен в звании вице-адмирала и в должности заместителя наркома ВМФ. Можно предположить, что все дело с виновниками потери Керченского полуострова было затеяно главным образом для того, чтобы свалить Кулика, которому уже не дано было вновь подняться на высшие ступеньки военной иерархии. Вероятно, Сталин решил, что по той или иной причине «давнего друга» пора выводить в расход — то ли за протест против репрессий 37—38-го годов, то ли за стремление не бросать безоглядно войска на убой.
Показаниям Левченко против Кулика тотчас был дан ход. 26 января, на следующий день после суда над незадачливым командующим войсками Крыма, Берия направил Сталину копию протокола допроса Левченко от 1 января. В сопроводительном письме Лаврентий Павлович отметил, что «Левченко показал, что генерал-полковник Кузнецов своими действиями, выразившимися в последовательной сдаче Перекопо-Ишуньских позиций без оказания врагу серьезного сопротивления и, не организовав строительства обороны в глубину, создал условия для захвата противником территории Крыма.
Маршал Кулик, являясь уполномоченным Государственного Комитета Обороны, как показывает Левченко, вместо принятия мер к обороне города Керчи, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города».
На этом документе сохранилась резолюция: «Т-щу Кулику. Прошу представить свои объяснения письменно. И. Сталин. 27. I. 42 г.» Почему объяснения по поводу сдачи Керчи затребовали только через два с половиной месяца после того, как наши войска оставили Керченский полуостров? Тут, очевидно, сыграло роль еще одно событие, связанное с именем Кулика: 21 ноября 1941 года немцы захватили Ростов. Переписка по поводу ростовских событий показывает, что решение расправиться с Куликом созрело у Сталина в конце ноября — начале декабря. Сдача «ворот на Кавказ» стала весомым дополнением к сдаче Керчи, хотя на суде над Куликом фигурировали только крымские события. И это вполне объяснимо. Ведь уже 29 ноября части 56-й армии отбили Ростов у противника, причем это наступление готовилось под непосредственным руководством Кулика. Неудобно было судить Григория Ивановича за сдачу города, который всего через неделю и при его активном участии был взят обратно.
В связи со сдачей Ростова 1 декабря 1941 года Сталин направил шифрограмму первому секретарю Ростовского обкома ВКП(б) Б.А. Двинскому, где, в частности, указал: «Теперь можно считать доказанным, что ростовские военные и партийные организации оборону Ростова вели из рук вон плохо и преступно-легко сдали Ростов. Оборонительная линия перед Ростовом была уступлена противнику без сколько-нибудь серьезного сопротивления. В самом Ростове не было сделано необходимых заграждений. Чердаки, крыши, верхние этажи домов не были использованы для уничтожения противника ручными гранатами, пулеметным и ружейным огнем. Никакого сопротивления рабочих в Ростове Вами организовано не было (Иосиф Виссарионович все еще мыслил категориями времен Гражданской войны, не задумываясь, что бы могли сделать необученные и плохо вооруженные рабочие против танков Клейста и нанесли бы этим танкам хоть какой-нибудь урон ружейно-пулеметный огонь с верхних этажей. — Б.С.). Все это надо немедля исправить, чтобы не повторилось еще раз позорной сдачи Ростова. Мы хотели бы также выяснить, какую роль играл во всей этой истории сдачи Ростова Кулик. Как он вел себя — помогал защите Ростова или мешал?»
