Совершенно нормальная биография. Не было бы только у Курта Деммлера определенных увлечений. Одно из них – написание текстов песен – было со студенческих дней, хотя первоначально только как хобби. Уже в 1971 году он выпустил свой первый альбом под простым названием Lieder («Песни»). За ним последовал Verse auf sex Beinen («Стихи о сексуальных ногах», 1974) и Komm in mein Gitarrenboot («Приди в мою лодку гитар», 1979). Деммлер стал знаменитостью даже за пределами ГДР.
Для тогдашней вокалистки группы Automobil Нины Хаген он написал песню Du hast den Farbfilm vergessen («Ты забыл цветной фильм», 1974). Вокальные группы ГДР, такие как Puhdys (Пудис – немецкая рок-группа. – Прим. ред.) и Karat (Карат – немецкая рок-группа. – Прим. ред.), стояли в очереди к Деммлеру, чтобы он написал для них хиты, а также знаменитости ФРГ – Харальд Юнке, Катя Эбштейн, а в Чехословакии – Карел Готт. Творческий потенциал Деммлера был неисчерпаем – временами он писал три песни в день. И его студия песен была настолько успешной, что в 1976 году он отказался от работы врача, чтобы быть только композитором и автором песен.
Курт Деммлер, бесспорно, был одним из величайших талантов среди сочинителей песен рабоче-крестьянского государства. С такими песнями, как Ho Chi Minh («Хо Ши Минь»), он появился в знаменитом Берлинском клубе «Октябрь» и позиционировал себя как политический поэт-песенник. С такими песнями, как Dieses Lied sing ich den Frauen («Эту песню я пою женщинам») он также добился признания как романтичный, понимающий женщин мужчина. Но женщины, о которых он, вероятно, тайно думал, были еще в нежном девичьем возрасте.
Для Деммлера второй большой страстью были девочки. Очень юные девочки. На музыкальной сцене ГДР за закрытыми дверями поговаривали:
«Если девушке 15 лет, она слишком стара для Курта».
Курт Деммлер не скрывал эту страсть, мало того, он представлял ее безобидной. В таких песнях, как Mudchen, verzeih («Девочка, прости», 1974), он уже показывает свою удивительную способность намекнуть на запретное желание между строк. «Девочка, прости / я не могу дать тебе больше / Не всю гроздь, а только несколько виноградин / доступных сейчас», – говорится в песне. «Когда-то моя жена была / такая молодая и красивая, как ты / Днем, и по ночам / Я всегда искал ее. […] В небе звезды / И они всегда сияют / И они наполняют меня тоской / И они не дают покоя / И я отправлюсь в путь / Остается только немного страха / Что это меня еще раз полностью / изгонят из круга солнца. […] / Нет, кругов моего солнца / Упругих и твердых / Так что никто меня не отпускает надолго.»
Этот текст можно охарактеризовать как почти гениальную маскировку, потому что слушатели Деммлера расшифровали смысл слов «солнце», «система», которые «не упускает его надолго», совершенно иначе: как тоскливый реальный социализм ГДР, который разочаровал их надежды и держал их в плену стеной и наблюдением. «Звезды», к которым они не могли приблизиться, были для образованных восточногерманских оппозиционеров странами, в которые они не могли путешествовать, или даже утопически-идеальным социализмом, который, по их мнению, предали власти ГДР.
Вряд ли кто-либо из его восторженных слушателей, прославлявших Курта Деммлера за его лирические песни, предполагал, что он при воспевании далеких «звезд» конкретно ссылается на звездочек – старлеток в возрасте Лолиты, которые вились вокруг него, когда он стал музыкальной звездой. «Далекая звезда, моя дорогая девочка / Вероятно, солнце, конечно / Вероятно, такое горячее для тех, кто рядом / Но никогда не обжигающее меня». Он так близко подходит к соблазнительным звездам, что он загорается намного больше, чем при упомянутой запретной жаре.
Вторник, 3 февраля 2009 года, около 8:30, Берлин-Моабит, тюрьма, отделение G1
Примерно в половине девятого прибывают два детектива из отдела уголовного розыска по борьбе с преступностью полицейского управления: главный комиссар Ингеборг Т. в возрасте около 40 лет, и верховный комиссар Томас В., около 30 лет. Они осматривают труп, лежащий на спине на кровати в камере G 133. Прежде чем войти в камеру, следователи надевают одноразовые перчатки и бахилы.
Ингеборг Т. снимает серебряные часы с запястья мертвого человека и кладет их на стол рядом с ремнем. Ножницами Томас В. разрезает куртку и спортивные брюки Курта Деммлера, под ними – серая футболка и красные трусы. «Тело холодное, трупное окоченение только ног», – говорит Томас В. в диктофон.
Вместе они поднимают торс мертвого человека, разрезают футболку и обнаруживают трупные пятна синевато-фиолетового цвета, «расположенные на спине», отмечает Томас В. для отчета. «Трупные пятна легко исчезают и быстро возвращаются».
Главный комиссар Ингеборг Т. ощупывает черепную коробку и носовую перегородку, которые тверды и не имеют повреждений. Он наговаривает на диктофон результаты осмотра трупа. «Область шеи фиолетовая. Заметна странгуляционная борозда с наивысшим положением в области шеи. Других изменений в области шеи нет».
Еще до того, как детективы завершили осмотр трупа, приехала судмедэксперт доктор Деяна М., медицинский специалист Национального института судебной и социальной медицины, который я возглавляю. Сейчас 8:55. Верховный комиссар Томас В. спрашивает у доктора М., что она думает о раздражении кожи на ягодицах и ногах умершего. Он диктует: «Судмедэксперт сказала, что речь идет о кожном заболевании. Предплечья, руки и ноги были в остальном ничем не примечательными. Явных повреждений нет».
Доктор М. обследует труп и отмечает, что налицо все признаки смерти. «Хорошо видимые синевато-фиолетовые трупные пятна на теле со стороны спины. Трупные пятна простираются по бокам до подмышечной впадины и легко исчезают под давлением и затем легко возвращаются. Трупное окоченение хорошо выражено в мышцах у крупных суставов».
На черепе, туловище и конечностях «никаких травм не обнаружено» судебным врачом. С другой стороны, на горле, над гортанью, есть странгуляционная борозда шириной 2,5 см, которая на середине шеи имеет углубление шириной около 4 см».
После завершения осмотра трупа доктор М. оформляет свидетельство о смерти. Она измеряет комнатную температуру около тела (22,2 °C), а также температуру тела умершего (35,2 °C) и в свидетельстве указывает «неестественная смерть».
В качестве «подтверждающего смерть признака» она отмечает: «странгуляционную борозду на шее». Вероятное время наступления смерти доктор М. определяет «между 22:00 и 2:30 ночи».
«Затем труп был перевезен в Государственный институт судебной и социальной медицины», – записывает верховный комиссар Томас В. в «Сопроводительном свидетельстве», подготовленном 3 февраля 2009 года, 9:10, тюрьма Берлин-Моабит, отделение G1.
После вывоза трупа происходит осмотр камеры двумя следователями. Они тщательно перечисляют найденные объекты и рисуют их расположение в камере.
«С левой стороны от входной двери находится туалет, отгороженный от остальной части камеры ширмой высотой примерно один метр», – диктует верховный комиссар В. для протокола. К стене прикреплена раковина и у стены стоит кровать. Справа от входной двери – обогреватель, мусорное ведро и рядом шкаф. Напротив кровати – стол над ним небольшая висящая полка и рядом стул.
