– Что случилось? – с тревогой в голосе спросила женщина. – Что за игры?
– Это не игры, – неторопливо садясь на стул напротив нее, покачал головой Лев. – Это естественное поведение полицейского, который до конца все еще не верит заграничному гастролеру. Вот даже вы, и то знаете Додсона лучше, чем я. Вот о нем-то я и хотел с вами поговорить. Разумеется, его присутствие при этом разговоре необязательно.
– Ну, понятно, – усмехнулась Регина. – Честно говоря, я бы в вас разочаровалась, полковник, если бы вы вот так запросто поверили ему.
– А вы ему верите? – с интересом спросил Лев.
– Он мне платит, – скупо отозвалась Регина, чуть пожав плечами.
– И все же?
– Он хитрый, никогда не знаешь, что у него на уме, никогда не знаешь, что именно его интересует в разговоре, что для него главное, а что отвлекающая шелуха. Но вообще с ним интересно. Он ведь очень сложных заданий не давал. С кем-то познакомиться, узнать его мнение по такому-то вопросу, выяснить, какое решение принято по другому вопросу в том ведомстве, с человеком из которого я должна познакомиться.
– А зачем вам это? Додсон хорошо платил?
– Платил он хорошо, – вздохнула Регина и стала смотреть в окно. – Только деньги тут не главное.
– Объясните, я вас не понимаю, – попросил Гуров.
– А вы хотите понять? – красиво приподняла одну бровь Регина.
– Да. Именно за этим я и вернулся. Мне хотелось поговорить с вами без Марка, попытаться вас понять. Додсоны приезжают и уезжают, а вы останетесь здесь один на один с законом, трупами и «КамАЗом» в пропасти. Я хочу вас понять, чтобы поверить вам или не поверить. Записать ваши показания – это половина дела. А вот опираться на них, принимать решения на основании ваших показаний и не ошибиться – сейчас это самое важное для меня.
– А вы знаете, где я работаю? – Регина повернула голову и с интересом посмотрела на полковника.
– Конечно. Первым делом я навел справки о вас и о вашем эскорт-агентстве. Вы обслуживали очень статусных клиентов, а это, можно сказать, высокий уровень профессионализма.
– Спасибо, – улыбнулась Регина очаровательной улыбкой. – Спасибо, что не назвали меня элитной проституткой. Хотя вы как раз можете понять, что работа в таком агентстве – это нечто отличающееся от работы обычной проститутки. Им главное – переспать с заказчиком, а мы прежде всего— помощницы, леди, которые могут помочь провести презентацию, переговоры в форме светского ужина, украсить официальную церемонию посещения театра, премьеры, выставки, закрытого просмотра. Да, если заказчику уж очень захочется еще и переспать с кем-то из нас, мы выполним и это. И на высоком уровне, угадав, что именно требуется клиенту в данный момент: жена-друг в постели, единомышленник или соскучившаяся голодная любовница. Можем, но это очень дорого. За такую дополнительную услугу у нас платят бриллиантовыми колье.
– Я знаю, – кивнул Лев. – Некоторые поверхностные люди сравнивают вас с древнегреческими гетерами. Но гетеры по сравнению с вами – сопливые девчонки. Мне непонятно другое, Регина. А зачем вам все это: заказы Додсона, игры в Мату Хари? Не думаю, что он платил вам столько же, сколько вы могли получить на ваших вызовах в агентстве.
– А вы можете понять женщину, Лев Иванович? – спросила Регина, назвав, наконец, Гурова по имени-отчеству.
– Могу, – задумчиво ответил он. – Протест? Внутренние разногласия?
– Представьте себе! – неожиданно эмоционально отозвалась Регина. – Именно протест. Периодически накатывает желание доказать себе и другим, что я могу… Это как у писателя, который всю жизнь пишет, соблюдая конъюнктуру, пишет на заказ то, что хотят издатели: дешевые боевички, «бегалки-стрелялки», сюжет на уровне комиксов для читателя с низкой культурной потребностью. И не его вина, что издательство специализируется на такой, простите, литературе, зарабатывает именно на этих читателях. И вот этот писатель садится и в свободное от выполнения заказа время пишет роман, пишет то, что именно он хочет сказать, чем хочет поделиться с читателями: взаимопониманием между людьми, любовью к возвышенному, романтикой чувств и чистотой поступков. Он хочет доказать прежде всего самому себе, что он может, что он способен на серьезную литературу!
– Вы хорошая актриса, убедительная, – после долгой паузы произнес Гуров. – Вы не изображаете другого человека в той или иной ситуации, вы ведете себя как человек, погрузившийся в ту личность, сжившийся с ней, научившийся думать, как ваша героиня. Понимаю, за что вас ценит Додсон.
– Любопытный вы человек, полковник, – улыбнулась Регина. – Потрясающе! Вы меня поняли.
– Наверное. – Лев поднялся со стула и подошел к окну. – А там дождь, между прочим. Вы когда-нибудь думали о том, как отличается московский дождь от дождя в деревне? Нет? А я часто думаю о таких вещах. В Москве дождь – это неприятная реальность, с которой приходится мириться. Она мешает комфортно и быстро добираться до работы, добежать до метро или гипермаркета. А в деревне – это высшая необходимость. Это освежившаяся зелень, политый огород, на радость бабушке, у которой разболелись колени. Это огромная радость для детворы, которых хлебом не корми, а дай побегать по лужам босиком. Здесь дождь – это отрицательные эмоции, а там – положительные. А, казалось бы, все та же вода с неба.
– Вы это к чему?
– Да так, – пожал Лев плечами. – Наверное, просто во всем ищу какое-то согласование. Ведь ничего не происходит просто так, не оставляя в нашей душе хоть какого-то послевкусия. Скажите, Регина, вот вы общались с этим Владимиром. Как вы думаете, кто он в прошлом, какова была его профессия? Военный, полицейский?
– Скорее полицейский, но не московский. Я много сталкивалась с московской полицией, как и любой автолюбитель. Они в Москве, как бы это вам сказать, приучены быть вежливыми. У них, что ни слово, то вежливый шаблон. Понятно, что столица и так положено, но это уже становится привычкой. А этот вальяжный, болтун, не стесняется своих суждений, привык к власти, к одному только подобострастному уважению из-за должности.
– То есть он не лидер? – сразу же ухватился за эту мысль Гуров. – Не он тут главный у преступников, не он отдавал приказы и принимал решения, кого убить, в каком месте и как сбросить в пропасть машину.
– Думаю, что он исполнитель, – согласилась Регина. – И даже без особых претензий и запросов на завышение своего статуса.
– Хорошо, давайте продолжим с вами «мозговой штурм». В каких местах он бывает, может бывать? Рестораны, кафе, увеселительные заведения? Может, в зоопарк любит ходить? Ну, это я образно сказал, конечно.
– Куда любит ходить? – задумчиво повторила слова Гурова Регина. – Сложный вопрос, потому что я с ним встречалась всего несколько раз, и мы, как вы понимаете, по улицам не гуляли, в ресторанах не сидели, дельфинарий и театр не посещали. Ну, из всего того, что я видела, можно выделить следующее: он не ходит в дорогие рестораны и шикарные места. И не потому, что у него нет денег на это или он жадный. Причина в привычном статусе и привычной для своего статуса среде. Неуютно ему среди элиты в дорогом ресторане, он интуитивно чувствует свою ущербность, не наработал еще наглости ходить и сидеть везде, где вздумается, хоть и деньги завелись. Для его потребностей высший шик – кафе, в котором богатый выбор пива или караоке. Хотя деньги у него есть. Я видела, как он расплачивался в такси и в кафе.
