Ты услышала, как я подъехал на велосипеде, и открыла дверь. Я занес покупки на кухню. Ты мне заплатила, предложила какао и – почему я не боялся, что мама узнает? Папа и мистер Виклунд работали, а вот мама? Точно, ушла на занятия в швейный кружок.
Пока я пил какао и был весь из себя вежливый, ты включила патефон и поставила пластинку… что там была за песня?.. ах да, «Марджи»… и спросила, умею ли я танцевать. И ты научила меня танцевать – на диване.
Техник бригады жизнеобеспечения заметил на осциллографе скачок мозговой активности и, решив, что пациент испуган, ввел транквилизатор. Иоганн Смит незаметно для себя уснул под скрип механического патефона. По словам миссис Виклунд, они танцевали фокстрот. Ему было плевать на названия танцев; он обнимал ее за талию, она обнимала его за шею, в ноздрях стоял ее теплый чистый запах. А потом она соблазнила его.
После долгого экстатического блаженства он произнес:
– Юнис, сладкая моя, я и не знал, что ты умеешь танцевать фокстрот.
Она улыбнулась в ответ:
– Босс, вы не спрашивали. Дотянешься до патефона, чтобы выключить?
– Конечно, миссис Виклунд.
6
Иоганн Смит осознал, что небытие обретает формы. Под головой что-то было, в пересохшем рту ощущалось присутствие какого-то предмета, вроде тех мерзких штук, какими зубные врачи пытают своих жертв. Вокруг по-прежнему была полная темнота, но тишина перестала быть абсолютной. Рядом что-то хлюпало… Сейчас любой звук казался ему приятным. Иоганн крикнул:
– Эй! Я живой!
В соседней комнате наблюдатель вскочил, опрокинув стул:
– Пациент пытается говорить! Позовите доктора Бреннера!
Из динамика раздался спокойный голос Бреннера:
– Клифф, я с пациентом. Созови команду и оповести доктора Хедрика и доктора Гарсию.
– Сию минуту!
Иоганн продолжал кричать:
– Эй, черт бы вас побрал! Есть здесь кто-нибудь?!
Вместо слов из глотки вырывалось нечленораздельное мычание.
Врач приложил к зубам Смита палочку-репродуктор и прижал к своему горлу микрофон:
– Мистер Смит, вы меня слышите?
Пациент снова замычал, на этот раз громче и с большим усилием. Врач ответил:
– Извините, мистер Смит, но я вас не понимаю. Если слышите меня, издайте один звук. Любой, но один.
Пациент промычал один раз.
– Хорошо, замечательно, вы меня слышите. Давайте договоримся: один звук означает «да», два – «нет». Если вы поняли, ответьте двумя звуками.
Смит промычал дважды.
– Отлично. Теперь мы с вами можем общаться. Один звук – «да», два – «нет». У вас что-нибудь болит?
Два звука:
– Ы… о!
– Ясно! Теперь попробуем по-другому. Ваши уши закрыты звукоизолирующим материалом; мой голос передается вам во внутреннее ухо через зубы и верхнюю челюсть. Сейчас я приоткрою ваше левое ухо и попробую с вами поговорить. Поначалу звук может быть для вас болезненно громким, поэтому я буду шептать. Ясно?
Смит замычал. Он почувствовал мягкое, но уверенное прикосновение и услышал, как что-то оторвалось.
– Теперь слышите?
– А… э…
– А теперь?
– А… э… о… о… у… а… у… о… а… ы… о… а!
– По-моему, это целое предложение. Не пытайтесь пока говорить. Просто издавайте один или два звука.
Иоганн повторил:
– Конечно, я могу говорить, идиот хренов! Выньте эту дрянь у меня изо рта! – Гласные прозвучали довольно отчетливо, а вот согласные не вышли вовсе.
– Доктор, как пациент сможет говорить со всеми этими штуками во рту?
– Сестра, не лезьте не в свое дело, – тихо сказал Бреннер. – Мистер Смит, у вас во рту слюноотсос, чтобы вы не захлебнулись слюной или мокротой. Пока я не могу его убрать, так что придется потерпеть. Также на вас маска, и снять ее может только ваш офтальмолог. Я не ваш лечащий врач, я лишь контролирую работу системы жизнеобеспечения. Лечит вас доктор Хедрик; его ассистент – доктор Гарсия. На любое вмешательство требуется разрешение одного из них. Вам удобно? Один звук или два.
Мычание.
– Хорошо. Я побуду с вами. Можем поговорить. Хотите?
Мычание.
– Договорились. Можете говорить не только «да» и «нет». Я буду медленно перечислять буквы алфавита, а вы останавливайте меня одним звуком, когда я дойду до нужной. И так пока не сложится слово. Это небыстро, но времени у нас предостаточно. Хотите попробовать?
Мычание.
– Замечательно. У меня большой опыт; я много работал с пациентами, которые не могли говорить, но были в сознании и мыслили абсолютно ясно. Как и вы. – Врач покосился на осциллограф. Слова про ясность мышления были маленькой обнадеживающей ложью для пациента. – Но, разумеется, они скучали. Скука – главный враг пациентов на жизнеобеспечении. Заняться им нечем, а постоянно спать вредно. Да и нам порой нужно, чтобы пациент бодрствовал. Короче говоря, если захотите что-нибудь сказать по буквам, издайте три звука, и я блесну своим знанием алфавита.
Тройное мычание.
– А… б… в… г… д… е… – Иоганн промычал на «п».
– «П»? – уточнил доктор Бреннер. – Если это правильная буква, не отвечайте ничего. Значит, «п». А… б… в… г…
Наконец буквы сложились в сочетание «правое ухо».
– Хотите убрать заглушку с правого уха?
Один звук.
Врач осторожно убрал заглушку:
– Проверяем. Цинциннати, шестьдесят шесть, Сюзанна. Слышите обоими ушами? Не кажется, что звук перескакивает из одного уха в другое?
Одиночное мычание, затем тройное.
– Так, давайте по буквам. А… б… в…
В итоге вышло: «Нет».
– «Нет»? Вы не хотите разговаривать?
Двойное мычание.
– Хорошо, я попробую еще раз. А… б… – Его прервало продолжительное раздраженное мычание, и врач остановился. – Вы не хотите, чтобы я снова повторял буквы… но хотите продолжать разговор… А! Я понял, это было первое слово фразы?
Мычание.
– Хорошо, продолжим. А… б… «Нет тела»?
Согласное мычание.
– Вам кажется, что у вас нет тела? Вы его не чувствуете?
Мычание.
– О! Разумеется, вы его не чувствуете. Вам предстоит еще долго восстанавливаться. Но, по правде говоря, – привычно лгал врач, – ваш прогресс просто поразителен. Слух и речь вернулись очень быстро. Это хороший знак. Признаться, я даже пари на этот счет заключил и выиграл пять сотен! – (Это тоже было ложью.) – Причем в пари срок был в два раза больше. Теперь попробую удвоить выигрыш – поставлю на то, что за это время вы полностью восстановите владение телом. Потому что оно у вас замечательно здоровое, хотя вы покуда его не чувствуете. И это дополнительный фактор быстрого восстановления.
