– Хорошо… Джоан Юнис.
Она улыбнулась:
– Спасибо, Джейк. Сейчас я счастлива, как никогда. Надеюсь, ты тоже.
– Гм. Да. Пожалуй. Такие перемены к лучшему… Джоан Юнис.
– Ты не пролил вино себе на брюки? Если пролил, отдай их Каннингему, он распорядится их выстирать. Джейк, почему ты так торопился домой? Важные дела? Каннингем найдет для тебя пару свежих носков, если ты об этом беспокоишься.
– Бог с тобой, Джоан… Джоан Юнис… я и так здесь уже двое суток.
– И ты думаешь, что, оставшись еще на третьи, злоупотребишь моим гостеприимством? Ничего подобного!
– Мне недалеко ехать. Несколько месяцев назад я выставил дом в анклаве на продажу. Теперь живу в Гибралтарском клубе. Хорошее обслуживание, близко к центру, никаких хлопот по хозяйству.
– Неплохо. Кстати, мне нужно не забыть выйти из этого клуба. – Джоан Юнис улыбнулась. – Теперь меня дальше дамской гостиной не пустят.
– Я позволил себе прекратить твое членство вскоре после того, как стал твоим опекуном, – сухо ответил адвокат.
Джоан весело рассмеялась:
– А я ведь числюсь среди его основателей! Красота! Белым, черным, желтым вход открыт, а вот женщины – люди второго сорта. Непросто будет к этому привыкнуть, старина Джейк.
– Да… Джоан Юнис.
– Сейчас ты нужен мне, как никогда. В какой спальне ты ночевал?
– В Коричневой.
– Каннингем совсем из ума выжил? Нужно было поселить тебя в Зеленых комнатах.
– Зеленые комнаты приспособили для больничного оборудования. Я сам распорядился.
– Так отмени распоряжение! Они твои, а кладовку можно устроить в другом месте. А лучше выкинуть все это барахло; оно мне теперь вряд ли понадобится.
– Хедрик уже вывез половину.
– Вот и замечательно. Сегодня потерпи в Коричневой спальне, а завтра Каннингем приведет Зеленые комнаты в порядок.
– Джоан Юнис, с чего ты взяла, будто я сюда перееду? Это не так.
– Я не сказала, что ты переедешь. Просто говорю, что комнаты твои, и твое дело, оставаться там на ночь или на год. Можешь приходить без приглашения и даже не заглядывать ко мне. Однако надеюсь, что ты будешь заглядывать как можно чаще. Хьюберт, мой камердинер, еще не уволился?
– Он ухаживал за мной, пока я плохо себя чувствовал.
– Вот пусть и дальше ухаживает всякий раз, как ты почтишь нас своим присутствием. Закрепляю его за Зелеными комнатами. Джейк, тебе стоит перевезти сюда часть своего гардероба.
– Черт побери… извини, Джоан Юнис.
– За то, что ты сказал «черт побери»? Довольно неожиданно. Неужели мой старейший друг должен выбирать выражения в моем присутствии? Джейк, да ты при мне произносил словечки, от которых за милю со стен краска облупливается. Причем в мой адрес.
– Да. Но теперь я должен помнить, что ты дама, Джоан Юнис.
– Как хочешь. Мне трудней будет стать настоящей дамой, чем тебе запомнить, что я вроде бы теперь она. Не обращай внимания, если что-нибудь вырвется. Тебе хорошо известно, что крепким словцом меня не обидишь. Так что ты хотел сказать?
– Я хотел сказать: «Черт побери, нам надо заботиться о твоей репутации, Джоан Юнис».
– О чем?! О моей женской репутации? Да какая у меня репутация? Я все равно что бородатая женщина из цирка. И наплевать.
– Джоан Юнис, вскоре после операции о тебе все забыли, но, как только мы появимся в суде, журналисты подхватят свежие новости. А то и раньше, если кто-нибудь из ассистентов доктора Хедрика или прислуги проговорится о твоем выздоровлении.
– Значит, побуду бородатой женщиной. Все равно сенсации-однодневки сейчас полностью отвечают своему названию – о них забывают на следующий же день. Не то что во времена моей юности. Джейк, последние пятьдесят лет я не слушаю, что обо мне говорят. Мой публичный образ, созданный пиарщиками, олицетворял не лично меня, а идеалы компании. Старая миссис Гранди давно уже в могиле, а нынешнему поколению плевать на ее оценку. И это единственное положительное изменение в современном испорченном мире. Вот Юнис, наверное, даже не знает, кто такая эта миссис Гранди.
(Еще как знаю. Моя училка из четвертого класса. Перепихивалась с завучем, пока его жена не узнала. Мы над этим хихикали, а вот вам, старый шалунишка, она бы понравилась. Продолжайте обрабатывать Джейка… время подъехать чуть ближе.) (Кто здесь за рулем?) (Я.)
Мистер Саломон задумчиво произнес:
– Насчет нынешнего поколения, наверное, твоя правда, Джоан Юнис. Только люди моих лет и старше привыкли задумываться о таком. Но тебе-то понятно, что мне не стоит жить у тебя.
– Джейк, я не настаиваю. И скомпрометировать тебя не пытаюсь…
– Меня? Вопрос в твоей репутации. Как минимум среди прислуги.
(Ах он, старый ханжа. Спросите, как он затащил меня в шкаф почти на глазах у Каннингема. Давайте попробуйте. Посмотрим, какой он смелый, если его прижать.)
– Джейк, очень любезно с твоей стороны, но мне плевать, о чем шепчутся слуги. В моих силах защитить тебя от ненужных сплетен. Теперь у меня есть настоящая викторианская дуэнья – добропорядочная горничная. Она будет жить в соседней комнате, которую раньше занимал Хьюберт. Если тебе неловко наедине со мной, она может составлять нам компанию.
(Эй, это еще зачем? Хотите сообразить на троих с Винни? Она, может, и согласится, а вот Джейк – ни за что. Осторожнее!) (Юнис, хватит говорить под руку.)
Адвокат удивленно вздернул бровь:
– Ты уже наняла горничную? Быстро же ты. Впрочем, сидеть сложа руки – это не про тебя. Или просто сделала перестановки в текущем штате?
– И то и другое. Доктор Гарсия рекомендовал мне нанять сиделку, и одна из медсестер согласилась остаться в другом качестве. Винни. Рыженькая, ты наверняка ее видел.
– Наверное.
(«Наверное?» Какие же мужчины лицемеры. Он наверняка не раз хотел шлепнуть ее по попке, а может, и шлепнул.)
– Мне с ней невероятно повезло. Умная, образованная, многому меня учит. Привыкла заботиться о людях. Мне, конечно, пришлось раскошелиться, зато ее профессиональная гордость не пострадает. Фактически она останется медсестрой, а горничной будет по дружбе. Думаю, сейчас она спит, но если попросить, то встанет и побудет с нами в роли дуэньи. Послать за ней?
– Зачем? Джоан Юнис, не дури и не раздувай из мухи слона.
– А мне показалось, это ты этим занимаешься. Став женщиной, я чувствую себя беззащитной… хотя это крепкое молодое тело куда надежнее стариковского. Мне тревожно, когда тебя нет рядом, и спокойно, когда ты приходишь. Джейк, я не могу заставить тебя поселиться здесь… но ты бы оказал мне этим огромную услугу. Здесь не хуже, чем… сколько у тебя комнат в Гибралтарском клубе?
