Хэтти поморщилась.
– Не лги мне. Это недостойно тебя.
Ну, это как посмотреть.
– Ты делаешь это, чтобы наказать меня. Никто не покупает все суда, которые использует.
– Мы покупаем. – Это была неправда.
– Чепуха, – возразила она. – Ты не можешь позволить себе владеть всеми без исключения кораблями. Иначе корона узнает, что вы каждые две недели перевозите контрабанду.
Его брови поползли на лоб.
Хэтти усмехнулась.
– Удивлен моей осведомленностью?
– Нет. – «Не удивлен. Искушен».
Уиту хотелось уложить ее в постель, и пусть она там дает ему уроки организации судоходного бизнеса. Он был готов слушать о коносаментах и судовых партиях, грузовых планах и таблицах приливов – обо всем, о чем только она пожелает говорить.
Что было форменным безумием. Прежде чем он успел что-то предпринять, Хэтти нанесла точный и весьма болезненный удар. Куда братьям О’Мэлли до нее.
– Я доверилась тебе. Я поверила тебе. Я думала, ты лучше. – Она замолчала. – Я думала, мы…
«Только не договаривай эту фразу».
Уит не был уверен, что сумеет пережить такой удар. Он и так едва дышал. Она сказала «мы», связав их вместе. Он тоже этого хотел. И уже почти сдался. Еще немного, и он выложит ей всю правду. И отдаст бизнес, все, что с ним связано, и свою вечную помощь. Но потом он вспомнил Эвана, его обезумевшие глаза и обещание покарать его через Хэтти.
«Ты откажешься от нее. Или я ее заберу».
В мгновение ока его сердце оказалось в ледяных тисках страха.
Невозможно. Между ними не может быть никакой связи. Она не может иметь свой бизнес и оставаться в безопасности. А он не может получить ее. По крайней мере, пока дышит Эван.
Экипаж остановился. Уит потянулся к дверце, когда колеса еще катились по мостовой, спрыгнул на землю и протянул ей руку, чтобы помочь выйти. Это была ошибка. Хэтти была без перчаток, и ее кожа казалась такой мягкой и нежной, что могла пострадать даже от одного только его прикосновения.
Конечно, могла. Его прикосновение может принести ей только неприятности.
Тем не менее он сжал ее руку. Будь он проклят, но он не отпустит ее.
Только не сегодня. Только не этой ночью.
Уит потянул ее за собой в дом, мысленно возблагодарив Бога за то, что уже поздно и нет слуг. После того, как Дьявол переехал, чтобы жить отдельно с Фелисити, у Уита не хватило духа уволить слуг. И теперь у него их было намного больше, чем нужно. Дом был безупречно чистым и ухоженным. Кто-то предусмотрительно оставил для него на столике у входа лампу, которую он взял и повел Хэтти на второй этаж, где располагались его комнаты. Только эту часть дома он считал по-настоящему своей.
Хэтти пошла следом. Уит ощущал ее любопытство. Гостья постоянно оглядывалась, стараясь увидеть как можно больше.
Болтушка была не в состоянии молчать долго.
– Куда ты меня ведешь?
Уит не ответил.
– Ты знаешь, твое упорное молчание ужасно раздражает. Оно буквально сводит меня с ума!
Как будто звук ее голоса, нежного и мелодичного, не делал с ним то же самое. Он взялся за дверную ручку и сказал:
– Я думал, ты хочешь продолжить дискуссию.
Спустя мгновение последовал ответ:
– Я сказала, что мы должны ее продолжить после того, как твои раны будут обработаны.
Опустив глаза, Уит убедился, что на рубашке проступила кровь. Он не привык, чтобы о нем заботились, но, представив, как она обрабатывает его раны, не мог не согласиться. Правда, сделал это молча.
Он ждал ее смятения, колебаний, нервозности. И не дождался. Он забыл, что это была Хэтти, дерзкая и отважная.
Ее фиалковые глаза были устремлены на его руку, словно примерзшую к дверной ручке.
– А что внутри? – с любопытством спросила она. – Твое логово?
Уит усмехнулся и кивнул.
– Предупреждаю сразу, растений там нет.
– Ты намерен продолжить бизнес?
– Да, – ответил он. Другого выхода у него не было.
– Ты понимаешь, что я не сдамся без борьбы?
– У меня и мысли не было. – Более того, он с нетерпением ждал этой борьбы. Ведь ясно, что ей никогда не одержать над ним верх.
Это его мир. Его игра.
Он хотел выиграть, но так, чтобы Хэтти осталась в безопасности. Поэтому, когда она мило улыбнулась – эти ямочки на щеках способны сбить с пути даже истинного ангела! – и швырнула в него перчатку, это привело его в состояние шока.
Она решительным движением одернула сюртук, не предназначенный для сокрытия таких пышных форм, как у Хэтти, и выпрямилась.
– Значит, больше никаких сделок. Мы соперники.
Она произнесла эти слова очень просто, без горечи и обиды, и Уит захотел ее еще сильнее.
– Осталась лишь одна часть сделки. – Он не знал, что заставило его сказать это. Нет, он абсолютно точно знал, почему это сказал.
В ее глазах он увидел понимание. Понимание и предвкушение.
– Тело.
Уит почувствовал себя точно натянутая тетива – если, конечно, такое сравнение уместно. Он может подарить ей одну ночь. Он сможет защитить ее этой ночью. Только одна ночь, и он ее отпустит.
Одна ночь, и он сможет ее отпустить.
– Ну тогда вперед, – прошептала она и кивнула на дверь. – Открывай.
Глава 18
Она не должна была наслаждаться общением с ним. Ей не следовало оставаться после того, как он признал, что не намерен помогать в осуществлении ее планов. Она должна была уйти от этого человека, превратившегося меньше чем за неделю из временного партнера в конкурента.
Только Хэтти не хотела этого. Она с ним еще не покончила, ни в бизнесе, ни в удовольствии, а себе поклялась, что, только одержав верх в обеих областях, наконец обретет свободу.
Она испытывала желание и не стыдилась себе в этом признаться.
Хэтти вошла в комнату, где пахло медом, лимоном и еще чуть-чуть морем, вызывая воспоминания о теплом побережье и ласковом солнце.
Уит почти сразу отошел, давая ей возможность осмотреться. Впрочем, как следует все рассмотреть оказалось невозможно из-за темноты. Только из двери, расположенной в дальнем конце комнаты, проникало слабое оранжевое свечение. Хэтти сделала шаг в этом направлении, и ее ноги сразу утонули в толстом ковре, достаточно толстом, чтобы заглушать все звуки, по крайней мере те, что шли снизу. Было очень тихо, так тихо, что тишину можно было потрогать. Хэтти очень хотелось бы знать, что находится в этом коконе, укрывающем ее от внешнего мира. Вот с чем ассоциировалась эта комната – с коконом, с защитой от всего, что может угрожать извне, от всего, что не обещает удовольствие.
