Теперь все изменилось. Он разрушил ее план. И собирался разрушить все, что осталось упорядоченного в ее жизни.
Хуже всего было другое: она этого хотела.
– Я постараюсь загладить вину, – очень тихо проговорила она.
Уит услышал и какое-то мгновение колебался. Он как раз в это время потянулся за чайником, и поэтому пауза была заметна. Он что-то буркнул, и в этом звуке Хэтти услышала нечто новое. Не презрение. Не снисхождение.
Желание.
Но этого не может быть! Он ни разу не дотронулся до нее этим вечером. Хотя они целую вечность ехали в экипаже. Одни и в темноте. Ей до боли хотелось, чтобы он поцеловал ее. В конце пути она даже была готова потребовать этого.
А он не сделал ничего подобного.
Но теперь… Невероятно, но, похоже, он действительно хочет ее.
Уит отбросил в сторону грязную рубашку и сел на стул, чтобы снять сапоги.
Хэтти не могла отвести глаз от его сильного тела, играющих под кожей мускулов. Она была почти уверена, что обычные мужчины не могут обладать таким совершенным телом. Она мечтательно вздохнула и, в большой досаде, прикусила губу. Он не должен заметить, что она расслабилась и позволила себе размечтаться.
Уит наклонился, чтобы снять сапог, и поморщился. Болезненная гримаса почти сразу исчезла с его лица, поэтому ее мог заметить лишь тот, кто ни на мгновение не сводил с него глаз. Хэтти, например.
Она сделала шаг вперед.
– Позволь, я помогу.
Он снова замер, и Хэтти решила, что совершила ужасную ошибку. Не глядя на нее, Уит помотал головой и тихо сказал:
– Нет.
Сапог полетел в сторону, и Уит вновь поморщился, но быстро справился со вторым. Хэтти сделала еще один шаг к нему, и Уит повторил громче:
– Нет.
Избавившись от обуви, Уит встал и достал из кармана часы.
Двое часов. Как всегда.
Он положил их на стол рядом с корзинкой, наполненной бинтами, нитками и какими-то баночками. Вероятно, ему регулярно требуется перебинтовываться после боев. Не в силах отвести глаза от Уита, Хэтти спросила:
– Почему ты всегда носишь с собой двое часов?
Последовала долгая пауза, и Хэтти решила, что он не намерен отвечать. Когда его руки легли на пояс штанов, он все-таки сказал:
– Не люблю опаздывать.
– Я не… – Слова застряли у нее в горле, когда он стал расстегивать пуговицы. Хэтти смотрела ему в глаза, понимая, что опускать взгляд не стоит, но все равно замечала каждую очередную расстегнутую пуговицу. Три. Четыре. Пять.
Она не смогла справиться с собой, смотрела во все глаза. Разумеется, она смотрела. А кто бы на ее месте поступил иначе? Да и все равно при таком слабом освещении невозможно разглядеть подробности.
Уит стоял, взявшись за пояс штанов, и, казалось, мог стоять перед ней как угодно долго, если она захочет.
А она хотела этого. Ох, как хотела!
Хэтти судорожно сглотнула. Ее щеки горели, дыхание стало прерывистым. Уит молча наблюдал за ней. Его янтарные глаза светились в полумраке, как у настоящего хищника. Хэтти захотелось подойти к нему, положить ладони ему на грудь, ощутить тепло его тела.
Интересно, что он станет делать?
Он ведь все еще должен лишить ее девственности.
Всякий раз, когда они оказывались вместе, этому что-то мешало. Но сейчас… здесь…
Он может наконец исполнить, что обещал.
Хэтти желала этого. И, идя навстречу своему желанию, ощущала восхитительную свободу.
Только она никогда не признается в этом вслух.
Будучи глубоко в своих мыслях, Хэтти вздрогнула, услышав его голос:
– Ты хочешь что-то спросить?
Она помотала головой.
– Нет. – Почему-то ей было трудно говорить.
Его губы тронула понимающая улыбка. Он повернулся к ней спиной и снял штаны. Увидев его белые ягодицы, Хэтти отвела глаза, устремив взгляд в окно, но там, словно в зеркале, отражалось…
«Ох!»
Она решительно повернулась к ванне и раздевающемуся мужчине спиной.
– Ты обычно так ведешь бизнес?
Ответом ей было молчание. И тишина. Нет, не тишина. На самом деле, звуков было даже слишком много. Громкий плеск воды – Уит устраивался в ванне; его довольный вздох, глухой стук – он опустил на край ванны голову.
Хэтти бросило в жар. Создавалось впечатление, что она тоже погрузилась в горячую ванну. С ним.
«А что если?..»
Она невесело усмехнулась. Даже обладая богатым воображением, Хэтти не могла себе представить, как раздевается и забирается в ванну к голому мужчине. Она не из тех женщин, которые позволяют себе такое поведение.
Последовал громкий всплеск, и Хэтти с трудом справилась с желанием повернуться и взглянуть, что происходит. Она внимательно рассматривала края ковров, видные в дверном проеме. Они лежали друг на друге.
Устроившись в ванне, Уит заговорил:
– Разве ты не обещала мне сражение?
Она так удивилась звуку его голоса, что обернулась и разинула рот, оказавшись совершенно неподготовленной к тому, что увидела. Уит, полностью расслабившись, лежал в воде – руки на краю ванны, голова откинута назад, глаза закрыты, волосы мокрые. На лице больше не было засохшей крови. Осталась только небольшая царапина, окруженная быстро темнеющим синяком, с которым Уит, однако, не выглядел менее красивым. Хэтти пришло в голову, что синяк, если можно так сказать, лишь спустил его с неба на землю, сделал не божеством, а простым смертным. Ей еще сильнее захотелось прикоснуться к нему.
– Ты уже сегодня сражался, – тихо сказала она.
Уит открыл глаза.
– Ну и что? Ты-то что предлагаешь?
– Я просто хочу… – Хэтти посмотрела в окно на отразившуюся на темном фоне живую картину. Она в мужском костюме с круглыми от изумления глазами, и голый мужчина в ванне. Что она может предложить? Ей хотелось бы получить от него многое: прикосновения, слова, наслаждение. И кое-что еще, чему Хэтти пока не нашла подходящего слова.
То, что она никогда не получит.
Она вновь посмотрела на Уита.
– Я хотела бы позаботиться о тебе. – Его расслабленность моментально исчезла. Он стиснул зубы, мышцы плеч напряглись. Хэтти поспешно добавила: – Странное желание, я понимаю. Мы же враги.
– Мы враги? – Он потянулся за куском чистой ткани, висящей на бортике ванной, и с силой дернул ее на себя. Послышался громкий всплеск.
– Я намерена побороться с тобой за свой бизнес.
– Я принимаю вызов. И отвечу на него. Завтра.
«Завтра». Невинное слово по непонятной причине чрезвычайно возбудило Хэтти. И освободило. Оно освободило их обоих. Завтра – это не сегодня.
