Трое… В небольшом помещении караулки наверняка ещё несколько бойцов, которые, если всё пойдёт не так, могут поднять тревогу.
Вперёд выдвинулись снайперы. Залегли, удобно воткнув в песок локти. Припали к окулярам прицелов. Показывая пальцы, распределили цели, слева направо.
Пять… Четыре… Три…
Бесшумные выстрелы раздались практически одновременно. Тусклые искорки мгновенно вспыхнули в темноте.
Удивленные бойцы возле шлагбаума крутнулись, упали бездыханные друг на друга, даже не успев понять, что умерли. Но пока они ещё падали, к караулке и к убитым бесшумно метнулись тени, ухватили под мышки, быстро оттащили трупы в тень. Отсутствие караульных на месте лучше, чем валяющиеся на земле трупы. Другие, поднявшись на крыльцо, тихо потянули дверь. Вошли. Осмотрелись.
На самодельных нарах, на расстеленных ярких одеялах, мирно спали несколько солдат. И они не проснулись.
Тени разошлись, тихо вытянули из ножен ножи и, подкравшись, перерезали спящим глотки, одновременно зажав им ладонями рты. Солдаты замычали, задёргались и умерли.
Путь был свободен.
Три бойца натянули на себя чужую форму, забросили на спины автоматы и встали возле шлагбаума примерно в тех же позах.
Дальше всё происходило по хорошо отработанной и отрепетированной схеме.
Бойцы рассыпались по периметру казарм, встав возле каждой «дырки». Вытащили гранаты. Выдернули кольца. Разом бросили в окна и двери. Отбежали, прижались спинами к стенам. Звякнули разбитые стёкла. И почти тут же раздались взрывы. Один за другим. И послышались крики! Там, внутри казармы, метались, умирали разорванные осколками люди.
Бойцы отлипли от стен и бросили ещё по одной гранате, после чего окатили пустые окна из автоматов.
— Кто жив — выходи!
Хотя проще, наверное, было ударить по окнам из гранатомётов. Но приказ был другой. А уши свои. И их было жалко.
В разбитые окна высунулись руки без оружия.
— Давай по одному! И без геройства!
Но кого-то всё-таки упустили. Со стороны автопарка, к шлагбауму, метнулись две армейские машины. Всего же не предусмотришь. Движки ревели на пределе, а из кабины стреляли длинными, беспорядочными очередями, не чтобы попасть, а просто панику навести.
Грузовики сшибли шлагбаум и понеслись по дороге. Недалеко. Потому что с высоток, синхронно, застучали два пулемёта. Фонтанчики поднятого песка быстро нащупали машины, пули ударили по моторам и кабинам. Грузовики вильнули и встали.
Пулеметчики ещё раз тщательно «простучали» по кабинам и бортам машин…
Из казарм, через окна и двери, выбирались раздетые, окровавленные, израненные, оглушённые солдаты. Теснясь друг к другу, вставали вдоль стен, испуганно поглядывая на людей в камуфляже без знаков различия.
— Все? Проверь!
Кто-то сунулся в казарму посмотреть.
Прозвучало несколько одиночных выстрелов.
— Все.
— У нас всё готово!
В пустыне, в нескольких километрах от этого места, вспыхнул свет фар. Небольшой джип, шустро прыгая на кочках, понесся к воинской части. На его подножках, вцепившись в скобы, стояли обвешанные оружием телохранители.
Джип влетел в расположение, развернулся, остановился возле казарм. Телохранители соскочили, разбежались, выставили во все стороны стволы, перекрывая подходы своими телами.
Из джипа неспешно вышел человек в форме, в темных очках, лицо замотанно платком. Левой рукой он перебирал чётки. Очень спокойно перебирал.
— Галиб… Это Галиб! Он!
Галиба узнали. Даже эти. Даже здесь! Потому что каждый на Востоке слышал о Галибе! Храбром воине, который не бросал слов на ветер. Который молчал!
Бойцы подтянулись. Пленники помрачнели. Они были наслышаны об отрезанных ушах, руках и головах. Они не ждали ничего хорошего, потому что на Востоке не приходится ждать хорошего — там с врагами не церемонятся. Там их режут.
Галибу принесли раскладной стул. Поставили. Он сел. Не взглянув куда… Кивнул.
Вперед выступил Помощник, его «правая рука» и его голос.
— Кто здесь офицеры? Выходи!
Строй расступился. Вперед вышли офицеры. Встали, мрачно глядя исподлобья.
Все мечтали об одном — о легкой смерти. Чтобы не рубили и не резали на куски, как баранов, а просто расстреляли. Но понимали, что на лёгкую смерть надеяться не приходится. Восток всегда был изощрён в смертоубийстве, вместо того чтобы просто убить — жарил несчастных на медленном огне, кипятил в масле, сажал на кол или скармливал диким животным. Смерть была театральным зрелищем, собирая на площадях толпы восторженных зрителей. Да и теперь обезглавить или изрубить человека на кусочки не считается чем-то из ряда вон выходящим. И рубят, и режут, и давят.
Пленники ждали смерти. Безучастно и терпеливо.
Галиб бросил на них внимательный взгляд. Встал, прошёлся вдоль строя, заглядывая в лица. Остановился и сказал голосом Помощника:
— Я пришел сюда защитить своих «братьев», которых вы убивали как подлые шакалы! Вы убивали беззащитных, безоружных людей. Теперь этому пришел конец. За жизнь одного безвинно пострадавшего вы будете платить двумя жизнями. За жизнь ребёнка — тремя! Такой будет мой счет! Это обещаю вам я — Галиб! Вы услышали меня?
Все понуро молчали. Разговор был закончен.
— Ведите их туда! — показал Галиб на ближайшую, без окон стенку.
— Напра-во! Ну!
Повернулись нестройно.
— Шагай давай!
Прошли несколько десятков шагов.
— Стой!
Встали. Припечатались спинами к стене. Поодаль, в ожидании команды, шагах в двадцати, выстроились бойцы с автоматами.
— Офицеров — туда, — последовал приказ и взмах руки.
Офицеров отогнали чуть дальше, поставили отдельно. Субординация в армии соблюдается всегда, даже при расстреле. Галибу снова принесли, поставили стул. Он сел.
Бойцы передёрнули затворы, навели автоматы на пленников. Оглянулись на Галиба. Тот откинулся на спинку стула, перебирая чётки. Кивнул.
Автоматы ударили разом, ударили в упор, в близкие тела. Офицеры, вскидываясь и всплёскивая руками, стали валиться друг на друга. Прошедшие мимо пули щелкали в стену.
Всё!
Мёртвые тела ещё шевелились, ещё скребли пальцами песок. Но всё было кончено.
Галиб повернулся к солдатам. Махнул. Бойцы вскинули автоматы и нажали на спусковые крючки. Застучали длинные, бесконечные очереди.
Пленники присели, но… не упали. Позади них пули вышибали из стены щепу и штукатурку. Автоматы лязгнули пустыми затворами.
Все замерли.
Что?.. Никто не убит?.. Как так?.. Почему?
