Уже приходит! Зашарил рукой по боку. Только поздно, поздно, парень!
Выдернуть из кобуры пистолет, направить в лоб последнему охраннику. Скорчить страшную, злобную рожу. И в глаза, в глаза сумасшедшинки добавить, чтобы не сомневался, чтобы боялся. Что? Страшно, когда чёрная дырка в самое лицо смотрит, а за ней безумные глаза и перекошенный в оскале рот? Очень страшно! Из той дырочки смерть смотрит. В самую душу. Ну что, будем пытаться? Будем шкурой рисковать?
Крикнуть выученную на местном диалекте фразу:
— Руки на голову! Убью!
Моргнул, вздрогнул как от удара. Поднял руки под самый потолок. Даже так? Тонка кишка на поверку оказалась! Стоит, зубами стучит. И чёрное, мокрое, парящее пятно по ногам ползёт.
Вот как всё неожиданно и интересно обернулось! Два трупа, ещё один без сознания и последний с задранными руками.
Теперь приподняться, переползти, перекатится поближе к тому, который стал шевелиться, приходя в себя. Дотянуться и сильным ударом рукояти пистолета проломить ему голову. С хрустом и фонтанами крови. Специально с хрустом и фонтанами, чтобы впечатлить последнего живого бойца, чтобы парализовать ему волю.
Ну что? Теперь приказать снять наручники. Но нет у него таких слов. Не выучил. Но можно жестами.
— Слышь, ты… У кого ключи?
Испуганный, непонимающий взгляд.
— Ключи где?!
Показать на цепь, на замки. Махнуть перед глазами пистолетом.
Закивал, сообразил.
— Отстегни!
Нашарил в кармане одного из трупов ключи, открыл замки. Сел на корточки, привалившись спиной к стене.
И что теперь? Что дальше?
Осмотреться. Прикинуть, что увидят пришедшие сюда. Заподозрят что-то или нет? Нет, не должны. Всё в рамочках. Да, пленник убил троих противников, но обычно, как в кино. Просто повезло бедолаге — один башкой ударился, другой под цепь лёг… Так любой киногерой может. А то, что первого пальцем в глаз, так про то в любом боевике написано. С отчаяния и страха что не сотворишь…
Нет, тут всё в порядке. И этот, живой, подтвердит.
А теперь или пулю в лоб, или пострелять чуть-чуть. Потому что это будет в канве роли. Заполучил оружие — три пистолета и автомат — и попробовал прорваться. Куда?.. Неважно куда, важно, что отсюда! Конечно, прорваться не суждено, но положить пару-тройку врагов — почему нет? Кто от такой радости откажется? Умереть в бою — это счастье!
Значит, прорыв?
Да!
— Эй ты, иди сюда! Открой дверь и выйди первым.
Если кто-то за дверью стоит, чтобы не всполошился сразу, заметил знакомую физиономию.
— Понял?
Понял. Чего тут не понять, когда дулом в морду? Тут всякий поймёт.
— Открывай.
Повернул ключ в замке. Оглянулся, дурак.
— Иди! Иди!
Шагнул за порог. И пленник вплотную за ним: грудью к его спине. Чтобы тот с перепугу дверь не захлопнул.
Кто за дверью? Часовой! Стоит, привалившись к стене, скучает. Нечего ему делать в пустом бетонном коридоре, как только о скорой смене думать и о подруге мечтать.
Два шага до него. А если не стрелять? Чтобы без шума?
Прыжок! Удар прикладом автомата в лицо…
Есть! Свалился мешком. То ли мёртв, то ли ранен. Не важно. Главное, что в спину не выстрелит.
— Давай, шагай быстрее.
Поворот. Навстречу караул. Как не повезло! Здесь тихо не удастся.
Дать короткую очередь поперёк тел. Первый упал. Второй схватился руками за грудь. Теперь третьего достать, пока он не достал.
Ещё одна очередь. И быстро, почти бегом, толкая живой щит дулом в спину, вперёд. К выходу.
И тут же заорала, завыла сирена. Значит, есть здесь камеры наблюдения, и кто-то увидел, заметил и нажал тревожную кнопку.
Всё! Фактор внезапности утрачен. Теперь сюда сбегутся все, кто может, и выскочить на волю не удастся. Заткнут они вход, как пробкой. Не вырваться из этого бетонного коридора, никак не вырваться. Но он может, как защитник Брестской крепости, просидеть здесь день или два, отбивая атаки противника. Потом всё равно умереть, но это будет красивая, хорошая смерть.
Мелькнула чья-то тень в коридоре.
Очередь вслед… Нет, ушёл.
Надо вернуться, собрать всё оружие и боеприпасы. И проверить тылы, чтобы никто там не засел, чтобы пульку в затылок не получить. Но пока вперёд наудачу. Вдруг путь ещё свободен?
Быстрее! Ещё. Поворот. Дневной свет! Фигура, заслоняющая выход. Выстрел! Рухнул лицом вниз со ступеней.
Теперь бегом! Вот она улица — резануло ярким светом по глазам так, что зажмуриться пришлось. И тут же очередь навстречу. Зашлёпали пули по стене возле самой головы.
Охнул, осел пленный охранник, приняв в себя не предназначенные ему пули. Выполнил свою функцию живого бронежилета. Теперь залечь, затихнуть. Допустим, я убит или ранен. Ну что, поверят?
Пауза. Тишина.
Далеко приподнялся и тут же залёг боец. Опять приподнялся, оглядываясь. Нет выстрелов?.. Нет? Вставай смело. Никто тебя не тронет. Пока…
Встал, побежал короткими перебежками. И ещё двое. И ещё… Всё больше смелеют. Ну, давайте, давайте подходите…
Пора!
Три короткие очереди опрокинули три фигуры. Двое точно убиты. Последний, скорее всего, ранен. Остальные залегли.
Что дальше? А вот что!..
По входу в подвал заработал длинными очередями пулемёт, выкрашивая бетон. Плотно садит — головы не поднять. И ещё автоматы. Прижали его настильным огнём, ткнув носом в землю. Не дают высунуться! А теперь кто-нибудь половчее подберётся, подползёт поближе и забросает его гранатами. Нет, и подбираться не будет. Из-за угла выступил гранатомётчик, вскинул тубус на плечо. Тут без вариантов! Пальнёт, швырнёт гранату в стену над головой и даже попадать точно не надо — осколки, выбитые из бетона словно шрапнель, изрешетят всё вокруг! Всё — амба! Надо ретироваться обратно в подземелье. А пока он будет там, они подтянут силы и просочатся в коридор. Или пробьют где-нибудь в перекрытиях дыру и нападут сзади. Долго ему не продержаться. Против обученного противника одиночке не сдюжить. Ну час, ну два, ну день…
Но вдруг что-то случилось — гранатомётчик осел, роняя тубус с плеча. Кто стрелял? Откуда?.. Осёкся, замолчал пулемёт. Что происходит?! Враг, озираясь, рванул в сторону, постреливая на ходу. Не в него, назад, в тыл!
Что за чертовщина?.. Выскочили, как черти из табакерки, какие-то фигуры в камуфляже. Идут цепью, не скрываясь, в полный рост. Машут ему. Кто они такие? Выстрелить для профилактики? Но ведь они не стреляют. Вернее, стреляют в его палачей. Что делать?
Подошли, опустили демонстративно автоматы. Смотрят дружелюбно. Один и вовсе оружие на землю положил, показывая пустые руки. Этот жест даже папуасам понятен.
