Торопливый топот. Подбежали. Увидели. Замерли.
Секунда на осознание произошедшего: шёл, поскользнулся, упал, неудачно упал, угодив башкой в унитаз. Не дай бог череп проломил!
Мог. Мог! Запросто!.. А вы посмотрите, пощупайте, убедитесь. Ну?
Точно, подошли. Потому что любой подойдёт, когда такое увидит! Наклонились оба, чуть головами не стукнулись. Ухватили за плечи, повернули лицом вверх. А на руку даже внимания не обратили. Что им рука в обломках унитаза? До неё ли?
А зря не обратили.
— Вы живы?
Приоткрыть глаза. Увидеть. Мгновенно просчитать. И… взмахнув рукой из нутра сломанного унитаза, врубить обломок в висок охраннику, ломая кость. Со всей дури! Потому как не увидеть, не понять насколько тот острый и лучше считать, что он тупой и рубить и рвать плоть, выкладываясь по полной.
Брызнула кровь из проломленного черепа. И из пальцев, что держали обломок.
Хрип. Страшно выкаченные, испуганные, умирающие глаза.
Не ждать, не ждать! Левой рукой ухватить второго «гостя» за волосы, притянуть рывком, прижать к шее окровавленный, зазубренный осколок, только что убивший охранника. Зашептать страшно, прямо в глаза, в открывающийся в крике рот:
— Тихо! Зарежу!
Надавить осколком, чтобы перечеркнуть кожу, чтобы кровь пошла. И тут же, пока он не очухался, пока не стал нашаривать оружие, примериться и ударить его лбом в лицо. Сильно и жёстко.
Хлюп!
Осел. Упал. Сполз на пол.
Вздохнуть. Оглядеться. Охранник мёртв — с первого взгляда видно. Кровь толчками выхлёстывает через проломленный висок. Подтянуть его к себе, пошарить в карманах. Должно же у него быть оружие.
Есть!.. Что-то есть! Пистолет? Нет, элетрошокер! Всего лишь электрошокер. А «гость»?.. Этот вообще пустой. Только баллончик со слезоточивым газом. Даже перочинного ножа нет!
Профессионалы. Самой высокой пробы. Не пошли в камеру с оружием! Предусмотрительно! Прямо по инструкции для надзирателей: не суйся к зэкам с пистолетом, чтобы тебя же из него не завалили. А потом и приятелей твоих. Пусто!
Мычание… Оглушённый противник приходит в себя.
Добить его? Наверное. А после, по идее, себя. Потому что электрошокером с баллончиком много не навоюешь. Ими только дамам от хулиганов отбиваться.
И так бы и надо поступить — резануть горло уже себе и уйти с миром. И с двумя, взятыми в сопровождение, трупами. И ровно так он и поступил бы час назад. Но не теперь! Теперь обстоятельства изменились. В корне!
Была фотография. И он на снимке! И теперь нужно понять, что знает «гость». И кто ещё знает. И прервать цепочку любой ценой. И тут уже риск оправдан. Тут можно лезть на рожон. Налицо утечка, и эту опасную щель надо заткнуть хоть даже собой. Такой расклад!
Ну что, поговорим?
Смотрит напряжённо. Ждёт. Сам не знает чего. Хотя нет, понятно чего — смерти. Вот этот рычаг и надо использовать.
— Жить хочешь?..
Вижу, что хочешь. Все хотят, но ты больше других. Жизнь уж больно хороша, жаль терять.
— Откуда знаешь про оружие?
Ну же, отвечай, я долго спрашивать не могу! У меня времени нет. Ты у меня и так его много отнял.
— Говори. Или!..
Сунуть под подбородок осколок. Надавить, протянуть в сторону, подрезая мышцы. Для боли. Для страха. Ему есть чего бояться, потому что понимает — пленнику терять нечего. Теперь нечего!
Оскалится для усиления эффекта.
— Ну так что? Откуда?
— Случайно… Фото.
— Когда?
— Сегодня. Поэтому пришёл раньше! Увидел, узнал.
Похоже на правду. Иначе бы не пришёл раньше времени. В таких делах не спешат, не нарушают обещаний, чтобы вербуемого не спугнуть. Верить он должен, доверять…
— Кто ещё знает? Кто?
— В полном объёме только я.
Врёт? Или?.. Смотрит пристально. Уже совершенно очухался. Но головой шевельнуть боится.
— У меня предложение.
— Руки и сердца? Мне хватит горла.
— Давайте без глупостей. Я выведу вас отсюда. И отпущу. Я гарантирую. Я смогу…
Может, и выведет. И отпустит… А может, попытается сбежать. И сбежит, потому что обломок унитаза — это не оружие. Резанёшь да промахнёшься, если будет погоня. Нет, рисковать нельзя. Никак нельзя.
— Ты знаешь, я, наверное, не побегу. Набегался. Устал.
Мелькнул страх в глазах «гостя». Понял, почуял.
— Нет у меня мотива отсюда сбегать. Я лучше тут с тобой… Вместе… Вдвоём — оно веселее уходить.
— А если я скажу, кто ещё знает?
— Скажи. Облегчи душу.
— Тогда не тронешь?
— Ещё не знаю. Но ты ничем не рискуешь. Вдруг помилую? А если нет, то зачем тебе тайны хранить, которые уже без надобности? Ты ведь в герои не метишь? И орден посмертно тебе ни к чему.
Дать подумать. А чтобы думалось лучше, надавить на рану посильнее. Пустить кровушку. Уже струйками.
— Ну!
Сказал! Назвал имя.
— Но он события не соединит. Он видел фото, но не знает про тебя здесь.
Может, знает, а может, и нет.
— Где он? Где его искать?
— Я объясню… Я покажу.
— Не надо объяснений. Адрес и телефон. Быстро!
Назвал. Если информатор сломался, «потёк», его уже не остановить.
— Кто-то ещё? Кто?
Смотрит преданно.
— Нет. Только я и он.
Похоже, не врёт.
— Ну, тогда ладно. Ты сам-то откуда?
Сказал… Всё верно, вот она третья, впутавшаяся в эту историю сила, которой сам бог велел, потому что это их регион. Маленькая, но гордая страна парикмахеров и портных, которая по соседству…
— Сейчас позовёшь кого-нибудь и через дверь попросишь подать к подъезду машину. Есть здесь подъезд?
— Есть.
— А этаж?
— Первый.
Значит, идти недолго.
— Сколько метров до входа?
— Тридцать или сорок. Не больше.
— Охрана?
— Два человека.
Два — не десять. Если только они позволят к себе приблизиться, а не начнут прежде стрелять. Но если прикрыться этим как щитом, то, возможно, не начнут. Подпустят и умрут. А дальше путь свободен.
— Давай, зови…
Подтащить «гостя» ближе к двери.
— Ну!
Позвал. Тишина… Они что, его не слышат? Или там никого нет?
