— Это вряд ли.
Джерин подошел к кувшину и зачерпнул полную кружку. Промочив горло, он приступил к рассказу об их с Вэном путешествии в Айкос. Бароны гневно зароптали при упоминании о крестьянах, которые ночью открыли охоту на них. Лис покачал головой.
— В тот момент я тоже разозлился, но все это — ничто перед остальным.
И он описал поход в подземную пещеру Сивиллы, а затем пересказал тревожное прорицание, провозглашенное Байтоном через ее уста. Слушатели вновь зароптали, на этот раз с тем же страхом, который ощутил и он сам, когда раздались пророческие слова. Тут в разговор вмешалась Силэтр.
— Я помню, как лорд Джерин и сэр Вэн вошли в мою подземную обитель, а потом — ничего. Я впала в гипнотический транс.
Джерин продолжал рассказывать. О неестественно продолжительном обмороке Сивиллы, о встрече с Араджисом в храме, о последующей попойке (теперь, когда похмелье прошло, Вэн улыбнулся приятному воспоминанию) и о землетрясении, случившемся на следующее утро.
В какой-то момент его повествования Фанд спустилась вниз и села рядом с Драго Медведем. Возможно, грузное тело вассала не позволило Джерину заметить ее сразу, а может, он специально избегал смотреть в сторону лестницы. Но когда речь зашла о чудовищах, появившихся из-под развалин храма Байтона, она подалась вперед. И вновь собравшиеся внимали ему с тревогой, полностью поглощенные услышанным. Фанд тоже молчала, пока он описывал схватку жутких тварей со стражами храма на территории святилища.
Затем Лис сказал:
— Мы с Вэном вернулись туда, потому что хозяин постоялого двора, где мы остановились, сказал нам, что Сивилла все еще не пришла в себя. Мы боялись, что после подземных толчков ее хижина сгорит, подобно множеству построек в Айкосе. А поскольку это из-за нас она впала в забытье, мы решили, что должны попытаться выправить положение. Случилось так, что ее хижина не загорелась, однако чудовища разделались бы с ней, не подоспей мы вовремя.
Фанд шевельнулась, но продолжала молчать. Силэтр сказала:
— Я очнулась спустя несколько часов в их повозке с ощущением, что мир перевернулся.
Услышав голос Сивиллы, Фанд обратила на нее внимание. Дикарка из племени трокмуа, подперев подбородок руками, пристально разглядывала бывшую Сивиллу. Затем, к ужасу Джерина, она поднялась и посмотрела сначала на него, потом на Вэна. Тихо, но от этого не менее угрожающе она произнесла:
— И кто же из вас решил променять меня на первую попавшуюся на пути юбку, подобно лудильщику, готовому залатать любой дырявый горшок в обмен на ночлег и кусок хлеба на завтрак?
— Милочка, ты что, не слышала, о чем говорил Лис? — Обычно Вэн не испытывал трудностей в общении с женщинами, но сейчас он явно нервничал, и это ему лишь мешало. — Мы не покушались на ее тело, а просто спасали ей жизнь.
— Как же, рассказывай, — огрызнулась Фанд. — Не сомневаюсь, вы бы вернулись за ней, даже будь она беззубой старухой, а не зубастой девицей.
Джерин считал себя самым ехидным обитателем северных территорий. Говорить одно, имея в виду совершенно другое, считалось весьма тонким искусством к югу от Хай Керс. Неясно, где Фанд освоила подобные тонкости, но ее сарказм порой бил прямо в цель. Вот и эта ядовитая тирада вдруг заставила Лиса задуматься о том, вернулся ли бы он в святилище за старой каргой — предшественницей нынешней Сивиллы. Ему пришлось признать, что у него нет точного ответа на этот вопрос, и это весьма удручило его.
— Это ваша жена, лорд Джерин? Она считает, что я представляю для нее угрозу? — спросила Силэтр, — Надеюсь, это не так.
У нее был такой вид, будто она вновь засомневалась в том, в чем уверилась по дороге от Айкоса к северным землям.
— Правильнее сказать — любовница, моя и Вэна, — ответил Лис.
Силэтр, удивленная таким положением вещей, подняла бровь, но Джерин никак не отреагировал. С ней он объяснится попозже. Фанд же, как обычно, представляла собой непосредственную угрозу. Ей он сказал:
— Я бы попросил тебя соблюдать приличия. Клянусь богами, я сделал то, что сделал, и уже объяснил почему, и если ты не в состоянии этого понять, собирай свои вещи и уезжай.
— Пф, а тебе только этого теперь и надо, да?
На этот раз голос Фанд нельзя было назвать тихим. Визг дикарки заставил даже Драго отсесть от нее.
— Слушай, лорд Джерин Лис, и ты тоже, неотесанный увалень, — это относилось к Вэну, — вам не удастся так просто избавиться от меня. Уж будьте уверены. Попользовались мной, а теперь хотите вышвырнуть, так?
Она схватила со стола кружку и запустила ею в Джерина. Та была наполовину полной, и пролитый эль, словно шлейф или хвост кометы, потянулся за ней. Лис ожидал чего-то подобного, поэтому успел увернуться. Жизнь с Фанд требовала быстрой реакции, как на поле боя.
Вэн предпринял очередную попытку утихомирить ее.
— Ну хватит, милочка, хватит…
Ковш, выхваченный из кувшина, полетел в чужеземца. И с лязгом ударился о его бронзовые латы. Вэн очень трепетно относился к своим доспехам, поэтому с сожалением и злостью наблюдал, как эль стекает по ним на пол.
— Мне следует отшлепать тебя за это, — сказал он и сделал шаг вперед, будто намереваясь немедленно осуществить свою угрозу.
— Йо, давай, выпори меня, — насмешливо произнесла Фанд и выставила ту часть тела, на которую он покушался. — И тогда завтра, или послезавтра, или послепослезавтра, когда ты будешь таким милым и начнешь тыкать мне в лицо своей проклятой одноглазой змеей, я так укушу ее, что она станет у тебя не больше, чем у грудного младенца. Думаешь, не смогу?
Судя по испуганному виду Вэна, он не сомневался в ее способностях. Чужеземец повернулся к Джерину, ища у него поддержки в подавлении мятежа. Лис тоже не знал, что сказать. Интересно, думал он, Фанд сама вылетит из замка, словно фурия, или придется придать ей некое ускорение. Чего ему, по правде говоря, не хотелось бы. Несмотря на дьявольский характер дикарки, Лису нравилось ее присутствие, и не только потому, что он с ней спал. Пока Дарена не похитили, она заботилась о мальчике с такой нежностью, будто тот был ей родным сыном. Да и в смышлености Фанд нельзя было отказать, что он не раз, к своему неудовольствию, отмечал.
Однако сейчас он был бы не прочь отходить ее по мягкому месту, если бы только это чему-нибудь помогло. К сожалению, судя по всему, эта мера лишь усугубила бы неловкость сложившегося положения. Если сила не помогает, равно как и убеждения, что еще можно сделать? Он не знал, что.
И тут поднялась Силэтр. Она присела в реверансе, словно перед ней находилась императрица Элабона, а не представительница племени трокмуа, и произнесла:
— Леди, я приехала сюда вовсе не с намерением узурпировать ваше положение, я готова в этом поклясться любыми богами, какими вы пожелаете. Я девственна в отношении мужчин и не собираюсь менять свое состояние. Как известно и лорду Джерину, и Вэну Крепкой Руке, любое прикосновение мужчины в этом смысле для меня оскорбительно, хотя мой… мой повелитель Байтон и оставил меня. — Короткая пауза свидетельствовала о не утихавшей в ней боли. — Повторю еще раз, я не хочу украсть у вас одного из ваших мужчин.
