Альберти поморщился.
– Вот именно. Я хочу видеть, чем все закончится, – сказал он и исчез в подъезде.
«А я – нет», – подумал Данте. У него сложилось стойкое впечатление, что концовка ему не понравится.
4
Три амиго поднялись на лифте на двенадцатый этаж и, стараясь двигаться как можно тише, преодолели последний пролет пешком. На пропахшей готовкой лестнице дети не играли, и покой нарушал только гулко отдающийся в шахте шум телевизоров и стереосистем.
На площадке Эспозито достал оружие и, держа его в обеих руках, нацелил на дверь, а Гварнери подпрыгнул и ударил ногами по двери рядом с замком. Дверь с треском распахнулась. Гварнери приземлился на ноги и, выставив перед собой пистолет, вбежал в квартиру. Сослуживцы бросились за ним.
– Стоять! Руки вверх! – хором закричали они тем, кто, возможно, находился внутри.
Из комнаты на неверных ногах вышел окутанный облаком гашиша двадцатилетний растаман в майке и трусах, весящий раза в два больше подозреваемого.
– Э? – успел сказать он, прежде чем Эспозито одним ударом сшиб его на пол.
Прошло десять минут с тех пор, как полицейские вломились в квартиру. Данте, до колик нервничая, дожидался у подъезда. Наконец лифт зашумел, и во двор вышел Альберти. От бронежилета он уже избавился.
– Его нет дома, – сообщил молодой человек.
– Столько трудов понапрасну. А как насчет подозрительных баллонов?
– Пока ничего не нашли. Но там его брат. Говорит, ему ничего не известно. Будем благодарны, если вы сможете подняться и помочь. Если можно, поскорее.
Данте заглянул в разинутую пасть темного подъезда.
«Господи, а я-то надеялся этого избежать», – подумал он.
– Включи везде свет.
– В квартире?
– В здании. Поднимемся на своих двоих.
– На тринадцать этажей?
– Если ты думаешь, что я могу подняться туда в подвешенной на тросы железной коробке, ты сильно ошибаешься. – Достав пару таблеток ксанакса, Данте раздавил их между двумя монетками и под негодующим взглядом Альберти втянул в себя порошок. – Так быстрее подействует.
– Ну, раз вы так говорите… – неуверенно произнес парень.
Препарат словно пыльным мешком прибил Данте уже на втором этаже. Тело будто очутилось в свинцовом скафандре, а мысли ползли как улитки. Шевелить ногами становилось все тяжелее, и следующие двадцать маршей Альберти пришлось протащить зажмурившегося, бессвязно мямлящего Данте на себе.
Когда они с ноющими ногами ввалились в квартиру Фауци – двухкомнатную каморку площадью пятьдесят квадратных метров с развешенными по стенам дешевыми картинами и фотографиями, – им показалось, что там пронесся ураган. Повсюду были разбросаны одежда, книги и грошовые безделушки.
– А вы не больно-то торопились, – сказал Эспозито, заметив их на пороге.
Он разрезал кухонным ножом обивку дивана. Их с Гварнери бронежилеты валялись в куче разобранной мебели. На полу в коридоре со скованными за спиной руками лежал брат Мусты Марио Нассим. Из носа у него шла кровь, а все тело покрывали псевдоблатные татуировки, которые наделали бы ему немало проблем в тюрьме.
Оглядевшись по сторонам в надежде, что у него ксанаксные галлюцинации, Данте вошел в комнату, которую делили братья. Спальня превратилась в свалку распотрошенных матрасов и разобранных спортивных тренажеров, которые были свалены в углу вместе с DVD-дисками, фигурками супергероев и какими-то объедками. Там же лежала явно не подлежащая восстановлению приставка «Плэйстейшн-3».
– Вы всегда проводите обыск таким образом? – спросил он, еле шевеля картонным языком.
– Да, если торопимся, – отозвался Гварнери, вытряхивая содержимое из последнего ящика шкафа. – Вы чем-то недовольны?
Данте был недоволен многим – прежде всего самим собой.
– Что-нибудь нашли?
– Только пыль и микробы.
В комнату с мрачной физиономией вошел Эспозито:
– Такая же фигня. А значит, нам должен помочь наш новый приятель. – Эспозито наклонился над мальчишкой в наручниках, который распластался по полу, как стопятидесятикилограммовый шмат салями. Из-под его сползших трусов торчали огромные волосатые ягодицы. – Ты мусульманин, Марио?
– А что, похож на харе-кришну? – отозвался тот.
Эспозито отвесил ему подзатыльник:
– Не умничай и отвечай на вопросы. Ты мусульманин?
– Да.
– А как насчет твоих дружков, которые убили столько народу в поезде?
– Они мне не дружки.
– А твой брат? Он тоже мусульманин?
– Он иногда молится.
– Где он?
– Говорю же, не знаю. Он уехал на работу и еще не возвращался.
– На работу он не ходил, умник.
– Мне он ничего об этом не сказал.
Эспозито выпрямился и подозвал Гварнери:
– Помоги отнести его в ванную.
Глаза парнишки расширились от ужаса.
– Что вы хотите со мной сделать?
– Искупаем тебя. Может, побелеешь. – Эспозито и Гварнери подхватили его под руки. Мальчишка попытался вырваться, но Эспозито двинул ему локтем под дых, и тот упал бы, если бы его не поймал Гварнери.
– Вздумаешь брыкаться, только хуже будет, – сказал ему полицейский.
Часть Данте советовала ему не вмешиваться. Если брат террориста отказывается сотрудничать, легкая трепка – самое малое, что может с ним случиться. Но то была лишь крошечная его часть.
– Отпустите его, – сказал он.
– Не волнуйтесь, это наша работа, – откликнулся Эспозито.
– Я сказал, отпустите его. Я не шучу.
Эспозито бросил мальчишку и подошел к Данте вплотную:
– Этот урод узнает, что мы его навещали. Либо берем его сейчас, либо прости-прощай.
Данте спрятал руки в карманах, чтобы скрыть дрожь.
– Вы правы. Но ваши методы неприемлемы.
– Если вам не нравятся наши методы, можете проваливать, откуда пришли.
Поняв, что необходимо сменить тактику, Данте обратился напрямую к парню:
– Господин Фауци… У меня есть очень толковый и въедливый адвокат. Я помогу вам составить заявление о жестоком обращении со стороны полиции. И буду свидетельствовать в вашу пользу. – Он уставился на полицейских; Гварнери и Альберти выглядели смущенными, а Эспозито пришел в ярость. – Трое против двоих – численное преимущество на вашей стороне. Но что-то подсказывает мне, что в суде победим мы, – сказал он.
– Вы сумасшедший? – спросил Гварнери.
– Вообще-то, да, но не сегодня. И я не собираюсь допускать издевательства и пытки водой. Если вам непонятно почему, то и объяснять бесполезно.
