– Проверь окно, пожалуйста, – сказал он молодому полицейскому.
– Его уже осмотрел Гварнери.
– Не изнутри. Снаружи.
Альберти оцепенел:
– А вдруг я упаду?
– Ну попроси кого-то из товарищей. Надеюсь, хоть из одного из вас выйдет скалолаз.
Альберти не упал. Он по пояс высунулся из окна, держась за батарею, но ничего не нашел, пока Данте не заставил его вылезти на карниз. Под расшатанным облицовочным кирпичом лежал пластиковый пакетик с травой и свернутые в трубочку пятидесятиевровые купюры на общую сумму в две тысячи евро.
Альберти взвесил пакетик в руке.
– Минимум десять граммов. Достаточно, чтобы отправить тебя за решетку, – сказал он, повернувшись к Марио.
– Дай-ка на секунду, – попросил Данте, и как только пакетик оказался у него в руке, вышвырнул его в окно.
– Эй! – возмущенно закричал Альберти.
– Только глупый закон запрещает зелень, – сказал Данте. – Мы с Марио пытаемся сотрудничать. Правда?
Парень неуверенно кивнул.
– Это для личного пользования, – пробормотал он.
– А деньги? – спросил Альберти. – Тоже для личного пользования?
– Это не мои. Это Мусты.
– Наварил на торговле наркотой?
– Нет.
Данте пристально посмотрел на Марио.
«Правда», – решил он.
– При его роде занятий много не скопишь, – сказал Данте.
– Он нашел халтуру, – неохотно пояснил Марио.
«Правда».
– Какую?
– Не знаю. Он отказался рассказывать.
«Правда».
– Ты знаешь, кто его нанял?
– Нет.
– Врешь, – выдохнул Данте. Ему ощутимо не хватало кислорода. – Ты знаешь, кто это, но не хочешь говорить. Либо это твой друг, либо ты боишься причинить брату еще бóльшие неприятности, – продолжил он, не отрывая взгляда от парня. – Давай сыграем в игру. Можешь не называть его имя. Просто подумай, как его зовут.
– Я не знаю…
– Тсс… – перебил Данте. – Подумай, и все. Я знаю, ты стараешься. А теперь слушай. Его имя начинается с буквы «А»? С «Б»? – Данте перечислял буквы алфавита, пока не остановился на «Ф». – О’кей, имя начинается с «Ф». Проверь знакомых Мусты, – велел он ошеломленному Альберти. Гварнери зачарованно, как за заклинателем змей, следил за Данте из коридора.
– Не надо проверять, – сдался Марио. – Его зовут Фарид. Но он мне не друг.
– Он тебе не нравится.
– Послушать брата, так Фарид сам земной мессия, но он обыкновенный придурок. – Парень помотал головой. Его дреды закачались из стороны в сторону. – Вбил Мусте в голову всякое дерьмо. Раньше брат не пил и не ел свинину. А теперь ему на все плевать.
– Значит, этот Фарид не слишком хороший парень.
– Да, но Муста поклялся мне, что работа чистая.
«Правда. По крайней мере, сам он в это верит», – подумал Данте.
– У тебя есть его фото? – спросил он.
– На телефоне. Ваши коллеги его у меня забрали.
Данте распорядился, чтобы парню вернули телефон и сняли с него наручники. Никто из полицейских не попытался ни протестовать, ни возмущаться, и Данте понял, что угроза пыток позади.
Покопавшись среди селфи, Марио показал ему снимок, на котором между ними с братом стоял кудрявый парень со светлыми глазами. Выглядел он на несколько сантиметров выше и на несколько лет старше Мусты, да и кожа у него была потемнее.
Через минуту Данте с полными слез глазами побежит вниз по лестнице на свежий воздух, спотыкаясь и чертыхаясь на каждой ступеньке, а через пять растянется на плешивой лужайке, глядя в черное небо. Но сейчас его окатило волной возбуждения, смывшей все страхи и тревоги.
Вторым мужчиной из видеоролика был Фарид.
7
Коломба дожидалась, пока магистрат закончит строчить в своем блокноте. Анджела Спинелли, склонившая голову с бело-голубыми волосами над столом безалкогольного бара, писала невыносимо медленно.
– Кажется, я рассказала вам все, – нетерпеливо сказала Коломба.
Магистрат откинулась назад, скрипнув спинкой стула.
– Госпожа Каселли, с тех пор как вы вернулись на службу, мне хотелось задать вам один вопрос. Он не имеет прямого отношения к настоящему расследованию, но мне нужно кое-что понимать.
«Да, только поторопись. У меня дел по горло». Коломба не могла не думать о Данте и трех амиго. Неизвестно, что еще они могут натворить.
– Спрашивайте.
– Почему вы до сих пор при исполнении?
Лицо Коломбы осталось невозмутимым.
– Я пропустила конец смены.
– Не притворяйтесь, что не понимаете. Я старше вас.
– Это моя работа. Обстоятельства чрезвычайные. Что тут еще скажешь?
– Сказать можно многое. Вы проводили осмотр поезда, заваленного трупами, рисковали погибнуть от отравления газом, а потом, вместо того чтобы передохнуть, снова вышли на службу. Вам не кажется, что вы чересчур надрываетесь?
– Хотите сказать, что я трудоголик?
– Не совсем, – уклончиво сказала Спинелли. – Вы не впервые применяете оружие.
– Да, не впервые.
– Сколько раз вы участвовали в вооруженных конфликтах до перевода в Рим?
Коломба поджала губы:
– Всего однажды. Во время службы в палермском отделе по борьбе с наркотиками я застрелила грабителя.
– Затем за один год вы успели пережить два взрыва, один из которых закончился гибелью начальника мобильного подразделения Ровере, и поучаствовать в перестрелке при освобождении Данте Торре, во время которой лишились жизни двое преступников и был ранен их сообщник. И это не считая сегодняшних событий.
Глаза Коломбы потемнели, как болотная вода.
– К чему вы клоните, госпожа Спинелли?
– В вашей жизни произошел водораздел – дело Отца. И теперь служительница закона, которой вы были ранее, вынуждена иметь дело со служительницей закона, которой вы стали сейчас. Я думаю, что никому не под силу пережить столь суровые испытания, не понеся бремя последствий. Бремя, на которое вы, похоже, старательно закрываете глаза.
– Я не закрываю на него глаза. Но оно никак не повлияло на мою способность к здравому суждению. Меня осмотрели и оценили.
– Невозможно лишить жизни даже одного человека, не получив тяжелой травмы. В римской полиции работают первоклассные психологи, но вы даже не подумали обратиться к ним за помощью.
«Чтобы все мои сослуживцы решили, что я сумасшедшая. Только этого мне не хватало».
